Дыхание в басовом ключе (СИ)

- Короче, – начал он, – было это лет пять, может шесть назад. Думаю, вы, – взглянул он вопрошающе на Ленку, – тогда еще не были знакомы. Так вот, послали этого искателя приключений на свои нижние... Сколько их там у тебя? А, не важно. Послали его, как красу и гордость нашего факультета, на полгода в Штаты в рамках программы по обмену студентами. Вот только вернулось это ходячее несчастье ровно через двое суток с перечеркнутой сикось-накось визой и настойчивым пожеланием никогда больше в их гостеприимную страну не приезжать.

- Что ж ты накосячил, дорогой? – удивленно вперилась Ленка в мужа. – Убил кого-то, едва выйдя из аэропорта?

- Ты будешь смеяться, солнышко, – пояснил Романыч, – но я даже из аэропорта не вышел!

- Да ты даже до таможни не дошел! – хохотнула я.

- Короче! – продолжил Алек. – Твой клоун подходит на паспортный контроль и на вполне традиционный вопрос о цели визита заявляет : “I’m a Russian parachuter. Has arrived on a visit to your beautiful country to prepare a military jumping-off place for capture of the planet”. ( перевод : “Я русский парашютист. Прибыл с визитом в вашу прекрасную страну, чтобы подготовить военный плацдарм для захвата планеты”).

- О! Узнаю вашего дружка! – заржал Шес. – Всё, дальше можешь не продолжать! С чувством юмора у пограничников всех стран туго!

- Пиф-паф! – навел Ал на Романыча палец и сделал вид, что выстрелил. – Один-один, Боженов! Продолжим? – ну конечно, ему-то на этом круге ничего не грозит!

Шес опять был в игре. Надо ли уточнять, что он выиграл? Нас с Романычем заткнули, как несмышленых младенцев, а вот с Ленкой они сцепились не на жизнь, а на... последнюю взятку. Брюнет довольно хмылился, записывая Боженовой десять штрафных очков.

- Леночка, – поучительно сообщил он, подняв вверх указательный палец, – если я говорю семь, это семь. Не шесть, не восемь. Семь, детка. Смирись и даже не рыпайся. Так, кого я поимел больше всех? – сверился он с записями. – Витек, девочка моя, как, ну как при такой карте можно было заявлять шесть?! Ты хуже Алека, ей Богу, хотя, казалось бы, хуже уже некуда. Вы не хотите объединить усилия? Играйте за одного, что ли. А то мне почти стыдно. Это же избиение младенцев!

- А скажут, – прошептал мне на ухо Алек, притянув к себе за талию и так и не убрав после этого руки, – скажут, что нас было четверо!

- Витек, – Шес, видимо, заметив поползновения родича, недобро прищурился, – опять твоя очередь. Озвучь следующую жертву. Хочешь, я еще порасскажу про твоего милого соседа?

- Не смей! – щелкнул на него зубами блондин, делая вид, что собирается укусить.

- Зачем? – мило улыбнулась я. – Про него я узнаю из первоисточника, правда, Алек? А вот какую-нибудь ересь про тебя, звездного, я бы послушала с удовольствием.

- О-о-о! – в один голос протянули парни. Романыч даже руки потер в предвкушении.

- Это же непаханое поле! Тут до утра можно соловьем заливаться! – радостно сообщил мне сосед по дивану. – Тебе какую историю? Грустную, смешную, стыдную, глупую, поучительную?

- Можно заказывать? – уточнила я.

- С моей цензуры! – предупредил ударник.

- Тогда... Кто мне может объяснить, почему этот мазохист отказывается пить болеутоляющее?

- Э... – вмиг посерьезнел Алек. – Думаю, сейчас будет цензура.

- Цензура, да, – подтвердил Шес его догадку.

- Так нечестно!

Я попыталась возмутиться, но неожиданно Ал сжал мою руку под столом и, глядя прямо в глаза, попросил:

- Вик, не надо. Это... эм... это очень личное.

Признаться, его заступничество меня довольно сильно удивило. Даже сильнее, чем тот факт, что столь невинный, на первый взгляд, вопрос мог вызвать столь отрицательную реакцию. Я ожидала несколько иного. Казалось бы, Алек не должен был упустить шанса уронить соперника в моих глазах, если уж за этим идиотским желанием терпеть боль скрывается что-то нелицеприятное. Мне, если честно, очень бы хотелось узнать нечто эдакое про кумира миллионов, или сколько там насчитывает фан-клуб Рельефа. То, о чем молчит желтая пресса. То, о чем молчит сам Шес. А Алек помешал, зараза. Ну, хорошо, тогда так:

- Ладно. Расскажи мне про ту блондинку, – удовлетворенно отмечаю сузившиеся подведенные черным глаза и одобрительное подмигивание со стороны Боженовой.

- Какую блондинку? – не понял Алек. Или же сделал вид, что не понял.

- Про Еву, – охотно уточнила я, – твою девушку.

- Мою девушку? – распахнул он в недоумении свои голубые глаза и на секунду мне показалось, что сейчас они станут больше стекол его супер модных очков. – Мою кого? – и вдруг понимающе зыркнул на Шеса: – Один-ноль, зараза!

Так. Какое “один-ноль”? Что я пропустила?

- Витек, – вмешался внезапно ударник. – Во-первых, извини, опять цензура. Во-вторых, я, кажется, объяснил, что Ева не его девушка, – ну да, объяснил, только сделал это так, что у меня и сомнения не осталось – таки его. – А в-третьих, это вопрос про Алека, а не про меня.

- Почему тогда цензура? – решила я стоять на своем до конца.

- Потому, что меня это тоже каким-то боком касается, – так, он меня вконец запутал.