Читаем Дыхание в унисон полностью

— Не надо. — Соня видит, что у родителей нервы совсем разболтались, и решает вести себя сдержанно, чтобы не нагнетать обстановку. — И почему вы делаете из этого трагедию? Линка учится, ей еще два года до диплома, и неизвестно, куда распределят. Братец-кролик Мишка у себя на Кубани давно служит, лейтенант, скоро капитаном станет, по-моему, даже жениться собирается. Вся драма из-за меня? Так я все равно после школы буду в Москве поступать. Или в Ленинграде. А что, имею право. Не может быть, чтоб я не поступила. У меня по всем предметам пятерки. Ну, кроме физкультуры, но это на приемных не считается. Да мне вообще сдавать не придется, я рассчитываю на медаль… Гордитесь, родители.

— Гордиться медалью глупо, — вздыхает Авраам.

— Особенно той, которую еще завоевать надо, — подхватывает Фирочка.

Она всю жизнь боится лишний раз похвалить своих детей. Не дай бог, загордятся, пусть лучше себя недооценивают, чем потом с высоты самомнения в лужу падать. Когда-то несколько лет назад соседка при детях стала восхищаться:

— Какая у вас старшая дочка редкостная красавица!

Фирочка испугалась, что Соня будет чувствовать себя ущемленной, и, спасая положение, парировала:

— Верно, мне повезло, у меня одна дочь красавица, а другая умница.

В плане педагогическом этот эпизод имел неожиданно сильные последствия, причем со знаком минус. Лина, помня всегда, что из-за войны она училась мало, урывками и не систематически, читала книг недостаточно, очень критично стала относиться к своим интеллектуальным возможностям, во всяком случае она никогда не упускает случая отметить, что с умом, может, все и терпимо, а вот образования точно хотелось бы побольше. Соня, наоборот, комплексует из-за своей внешности, хотя руки-ноги-голова и все остальное у нее правильно по местам расставлено, иногда подолгу рассматривает себя в зеркале, вроде все по отдельности — рот, нос, глаза в порядке, а так — никакого вида. Зато она с полным доверием отнеслась к вердикту матери насчет ума и долгое время относилась к своему интеллекту с большим уважением. С годами это прошло, но очень нескоро. Во всяком случае, теперь, когда, наконец, удается заставить родителей говорить с собой на равных, Соня чувствует себя на высоте.

— Я и не предлагаю гордиться медалью, гордитесь дочерью. Справлюсь я с этими школьными задачками, можете ехать спокойно. Это когда?

— Еще не завтра, должен оттуда приехать доктор на мое место, а тогда уже я сдам ему дела — и на его место.

— Может, еще успеешь сдать экзамены, как получится, — Фирочка, как всегда, мечтает, чтобы все у всех было хорошо.

Конечно, Соне, при всем ее признанном уме, не понять, в чем суть интриги, почему родители восприняли новость как драму жизни. Приехали же они с Украины в Литву — и ничего. На Камчатке хоть говорят на понятном языке. А лечить — какая разница где? Девчонке невдомек, что Авраам, когда начал служить в этом госпитале, поднимал свое отделение, можно сказать, с нуля — после войны в монастырской больнице только домики в парке остались да каменная ограда, остальное все было разграблено или выведено из строя. Теперь «госпиталь гордится своими кишечными инфекциями», как на днях забавно высказался кто-то из руководства на собрании 23 февраля, в День армии.

Доктору Быстрицкому уже за пятьдесят, недалеко до срока армейской выслуги лет, специалистов такого возраста не принято резко перемещать без необходимости. Да и что гадать, приказ, прибывший из штаба округа, подписан тем самым холеным подполковником, что уговаривал Авраама подумать и понять, как выгодно ему согласиться разок на подлость. И, как бы то ни было, с армейскими приказами спорить — что плевать против ветра. Приказали — надо выполнять. Вон генерал Вовси в тюрьме сидит, и еще большой вопрос, вернется ли живым. А его двоюродный брат Михоэлс уже восемь лет как убит, до сих пор официально говорили, что несчастный случай, теперь перестали стесняться, в открытую назвали его преступником, националистом, заговорщиком, даже где-то мелькает, что это он, Михоэлс, брата своего Вовси совратил на путь предательства. Так что это назначение — не самое страшное, что может случиться в жизни. Все же Авраам сумел вернуться к своему обычному здравомыслию:

— Фирочка, ты, в самом деле, перестань нагнетать трагедию. Мы же с тобой войну прошли, что может быть страшнее, пока люди живы?

— Войну-то мы прошли, ну так, может, и хватит? В войну было всем одинаково, а теперь только нам. За что? И как мне решить — ехать с тобой или остаться с Соней? Или, может, разорваться надвое?

После этого разговора Фирочка долго еще с грустью сидела перед зеркалом, вспоминала себя в гимназические годы.

— Уходит время, уходит жизнь. Вот и маленькая выросла, совсем уже самостоятельный человек. Что ее ждет? Как сумеет устоять перед жизненными бурями?

А в это же время Авраам, глядя привычно в какую-то журнальную страницу, мыслями уходит совсем далеко:

Перейти на страницу:

Все книги серии Биография эпохи

«Всему на этом свете бывает конец…»
«Всему на этом свете бывает конец…»

Новая книга Аллы Демидовой – особенная. Это приглашение в театр, на легендарный спектакль «Вишневый сад», поставленный А.В. Эфросом на Таганке в 1975 году. Об этой постановке говорила вся Москва, билеты на нее раскупались мгновенно. Режиссер ломал стереотипы прежних постановок, воплощал на сцене то, что до него не делал никто. Раневская (Демидова) представала перед зрителем дамой эпохи Серебряного века и тем самым давала возможность увидеть этот классический образ иначе. Она являлась центром спектакля, а ее партнерами были В. Высоцкий и В. Золотухин.То, что показал Эфрос, заставляло людей по-новому взглянуть на Россию, на современное общество, на себя самого. Теперь этот спектакль во всех репетиционных подробностях и своем сценическом завершении можно увидеть и почувствовать со страниц книги. А вот как этого добился автор – тайна большого артиста.

Алла Сергеевна Демидова

Биографии и Мемуары / Театр / Документальное
Последние дни Венедикта Ерофеева
Последние дни Венедикта Ерофеева

Венедикт Ерофеев (1938–1990), автор всем известных произведений «Москва – Петушки», «Записки психопата», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» и других, сам становится главным действующим лицом повествования. В последние годы жизни судьба подарила ему, тогда уже неизлечимо больному, встречу с филологом и художником Натальей Шмельковой. Находясь постоянно рядом, она записывала все, что видела и слышала. В итоге получилась уникальная хроника событий, разговоров и самой ауры, которая окружала писателя. Со страниц дневника постоянно слышится афористичная, приправленная добрым юмором речь Венички и звучат голоса его друзей и родных. Перед читателем предстает человек необыкновенной духовной силы, стойкости, жизненной мудрости и в то же время внутренне одинокий и ранимый.

Наталья Александровна Шмелькова

Биографии и Мемуары

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес