Дым и железо

Боль была такая, будто она оторвала от себя кусок. Морган стиснула зубы, чтобы не закричать, когда боль начала нарастать и нарастать, разносясь эхом по стенам Железной башни и ее ошейнику, а потом недавно распустившаяся алая роза за спиной Григория привлекла ее внимание.

Морган мысленно потянулась к цветку и ощутила поток энергии, исходящий от розы. Бутон завял, скукожился, и жизнь покинула стебель и его листья. Какой великий соблазн уничтожить больше цветов, быстрее погубить весь куст, однако Морган остановилась на одном бутоне.

Лепестки посыпались вниз, сморщенные и мертвые.

Энергия, которую Морган поглотила, разрушила действие наркотика. Однако Морган все еще была в ловушке. Во власти и на милости Григория.

Но не беззащитна.

Так как Григорий, похоже, этого ожидал, Морган позволила своим глазам закатиться и начала падать. Он поймал ее, не позволив коснуться пола; Морган почувствовала, как ее поднимают и несут. А шипящая и жужжащая сложная паутина жизни внутри сада исчезает среди железа и камня, среди ярких, горящих теней других скрывателей и слуг.

«Пускай, – сказала она себе. – Пускай думает, что победил. Если не поверит, то просто запрет меня вновь. Пусть победит».

Морган укуталась в темноту и нашла в ней уютное убежище.

Глава десятая

Пробуждение было мучительным и сопровождалось головной болью, тошнотой и недомоганием, так что Морган подумала, не заболела ли она на самом деле. Свет проникал алыми всполохами за закрытые веки и казался слишком ярким, поэтому Морган застонала и повернулась, пытаясь спрятаться. Ничего не получалось.

– Ох, полегче, – сказал до странности знакомый голос. – Открывай глаза, Морган. Ты не первая с похмельем.

В голосе проскальзывали нотки акцента – шотландского, подумала Морган, – отчего на греческом женщина говорила мелодично и как будто дразняще. В первые пару секунд Морган не реагировала, а затем осторожно приоткрыла глаза. И тут же вновь зажмурилась.

– Закройте окно!

– Нет. – Голос был слишком жизнерадостным. – Мне нравится свет. И раз уж нам придется жить в одной комнате, тебе придется смириться, не правда ли?

«Аннис». Знакомый голос наконец нашел свое место, и Морган открыла глаза на этот раз шире, моргая, пока пятна не превратились в яркую ауру вокруг женщины с седеющими рыжими волосами, круглым лицом и скошенной улыбкой. Морщинки вокруг ее рта намекали на то, что она смеялась часто и громко.

Аннис была одной из наименее одаренных скрывательниц, проживающих в башне, – той, кто едва-едва подходил по параметрам и мог выполнять лишь самые элементарные алхимические работы. Однако она никогда не отчаивалась. «Родилась счастливой, – говорили про нее. – Она будет смеяться даже на смертном одре».

И сейчас Аннис явно улыбалась, если даже не смеялась, над страданиями Морган.

– У меня не похмелье, – сказала Морган. Голос прозвучал как жалкий, недовольный протест, совсем не так, как хотелось. – Меня опоили.

Одна из бровей Аннис резко взмыла вверх. Все это время она заплетала свои длинные волосы в косу быстрыми, умелыми движениями, и теперь уже перевязывала кончик, чтобы потом собрать получившуюся до пояса косу в корону на голове. Аннис использовала заколки, даже не глядя в зеркало. Это впечатляло.

– Опоили? – переспросила она. – Тогда, полагаю, ты попробовала особый чай Григория.

– Часто он это делает?

– Достаточно часто, – сказала Аннис. Теперь она не улыбалась и вовсе не выглядела задорной. – Когда думает, что не может получить желаемого. Что забавно: дай человеку всю ту власть, о которой он мечтает, и он все равно будет чувствовать себя слабым. Как будто в нем дыра, которая никак не заполняется. – Теперь выражение лица Аннис стало серьезным. Оценивающим. – Чувствуешь себя лучше?

– Немного. Полагаю, у вас нет ничего от головы?

– Конечно, есть. – Аннис повернулась к шкафчику и вытащила оттуда стакан с водой и одну таблетку. – Это должно помочь. – Когда Морган засомневалась, Аннис скорчила гримасу. – Я не лакей Григория. Я была подругой Керии Морнинг. И не стану прислуживать человеку, который запрыгнул на ее должность, не успело ее тело остыть.

Морган взяла таблетку и запила водой.

– Тогда мы можем подружиться, – сказала она. Сквозь головную боль она ощущала упрямый свист, который намекал на присутствие алхимических сценариев рядом с ней. Нет, вокруг нее. Она их увидела, когда сконцентрировалась, хотя от этого чуть не раскололась голова: кольца символов, которые кружили спиралями у стен комнаты. Сделано было мастерски, однако недостаточно мастерски, чтобы скрыть от Морган.

Она сконцентрировалась на одном слабом месте: символе, который передавал информацию, собранную сценариями, транскрибирующему автомату. Вытянула руку и стукнула пальцами по едва видимым письменам, подумав о том, чтобы пропустить по сценарию поток энергии, чтобы прервать связь… но нет. Если Морган так поступит, то Григория тут же оповестят о том, что она пришла в себя и восстановила силы. Тогда все просто починят.

Аннис, поняла Морган, что-то ей говорит.

– Простите. Вы что-то сказали?