Дым на солнце

Плач тех, кто остался на произвол судьбы, превратился в рев. Мольбы о помощи переросли в крики ярости. Требования, чтобы император открыл ворота замка Хэйан и помог своему народу. Защитил нуждающихся.

Когда эти крики распространились по всему городу, зажглись фонари. Те, у кого еще было оружие, забаррикадировались в своих домах, недоумевая, как вражеским силам удалось незаметно проникнуть на улицы столицы.

Менее чем за два дня Инако перестал быть городом арочных мостов и деревьев сакуры. Городом тайн и загадок.

Теперь это был город смерти и страха.

Застигнут врасплох

Очнувшись, Кэнсин обнаружил, что на нем нет ничего, кроме набедренной повязки.

Его глаза прищурились от утреннего солнца.

Утро?

Нет. День.

Он перевернулся на своей постели, опрокинув пустую бутылку из-под саке. За его спиной раздался тихий вздох. Повернув голову, он увидел девушку не старше двадцати, наблюдавшую за ним.

Точнее, следившую за ним.

– Проснулся наконец? – спросила она. Она не назвала его «мой господин» и не выказала ни намека на почтение. В ее голосе отчетливо слышалось осуждение.

– Как долго я спал? – со стоном прохрипел он.

Девушка поспешила поправить его:

– Ты лежишь в пьяном угаре уже почти два дня.

– Ты кто? – спросил он. – Кто дал тебе право так со мной разговаривать? Ты знаешь, кто я?

– Меня зовут Кирин. Ты в доме моей госпожи Юми. И это я стирала слюну с твоего подбородка и омывала твое вонючее тело последние два дня, – она фыркнула. – Неважно, кто ты такой, моча есть моча.

Услышав это оскорбление, Кэнсин попытался сесть, намереваясь отчитать Кирин. Но тут же пожалел о своем решении. Наковальня опустилась на его череп, сплющивая его мозги. Он снова застонал и оглядел комнату. Она была небольшой, но со вкусом обставленной. Мебель здесь была высочайшего качества, а постель прекрасна, хотя и грязновата.

Тщательно осмотрев себя, Кэнсин пришел к выводу, что от него действительно воняло. Обеспокоенный правдивостью слов Кирин, он решил пока не обращать внимания на ее дерзость.

– Зачем меня сюда привели?

Она тихо рассмеялась.

– Никто тебя сюда не приводил. Ты сам пришел, швыряя обвинения и громя все вокруг, как какой-то влюбленный дурак.

Туманные образы, крутившиеся в голове Кэнсина, наконец обрели четкость. Последнее, что он помнил с абсолютной ясностью, было следующее: майко Юми сообщила ему, что это он – Хаттори Кэнсин, Дракон Кая, – был ответственен за покушение на императора. После этих слов его мысли опустели. Ярость подступила к горлу, протест сложился на языке. А затем что-то пронеслось перед его глазами. На переносице собралось что-то тяжелое, отдающее острой и сильной болью.

Как будто его разум разделился на две части.

Давление на его череп стало невыносимым. Как вода, просачивающаяся через трещину в плотине. Как мог он совершить подобное предательство? Разве это было возможно? Нет. Все это ложь. Сфабрикованная только для того, чтобы отвлечь его от мыслей, как именно Юми пробралась в его комнату. Что она забыла в императорских землях, одетая как мальчишка и с запрещенным оружием.

Все это оказалось слишком для него в тот момент. Кэнсин упал на пол и потерял сознание. После этого он ничего не помнил.

– Ты готов вернуться в замок? – спросила Кирин. – Принц Райдэн беспокоился о тебе. Мы сообщили о твоем местонахождении, – она сделала паузу. – Моя госпожа вчера доставила сообщение твоей сестре.

Кэнсин покачал головой:

– Я не вернусь в замок. Я поеду домой.

– Боюсь, это невозможно. – Девушка скрестила руки на груди – вновь образец дерзости.

– Что? – выплюнул Кэнсин.

– Никто не может выйти за внешние стены города. Не со всеми этими беспорядками снаружи.

Кэнсин прижал руки к вискам и с силой зажмурился.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Верно. Ты же был пьян. – Кирин кивнула. – Все районы на окраинах города захвачены мародерами. Кажется, они поражены той странной чумой. Император приказал огородить самые центральные районы Инако, чтобы предотвратить распространение беспорядков на замок, так что в Ханами мы в безопасности. Пока. – Она вздохнула. – Поверь мне, больше всего на свете я хотела бы выпроводить тебя отсюда. Я до сих пор удивлена тому, что моя госпожа позволила тебе остаться здесь, и более того, в ее собственных комнатах, после того, как ты с ней обошелся.

Кэнсин непонимающе уставился на девушку.

– Ты и это не помнишь? – служанка фыркнула. – Ты обвинил мою госпожу в измене перед пятью высокопоставленными советниками императора. Должна сказать, им твоя история показалась довольно забавной. Они даже наливали тебе после этого выпивку. – Раздражение сморщило ее лоб. – Пока ты не начал швыряться предметами. Теперь, когда ты очнулся, моя госпожа желает тебе счастливого пути домой. – Она изящно поклонилась ему. С издевкой.