Дымчатое солнце

«Целуй меня, целуй как в последний раз. Слишком давно не было рядом мужчин», – думала она с несвойственным ей придыханием, представляя, как скажет это наяву. И молчала.

Женя была, при всем прочем, увлекающейся натурой, что признавать считала зазорным. Не существовало в то время в общественном мнении порока страшнее легкомысленности, что недостаточно развитые люди равняли с увлекаемостью и страстностью. Все мужчины, с которыми она какое-то время общалась, видели ее по-разному. Ближе всех в составлении верного портрета Евгении Скловской подобрался Владимир. А Максим… Максим просто не был испорчен настолько, чтобы оттолкнуть ее своей сгнивающей сутью, напротив, он явно тянулся к ней даже, может быть, против своей первоначальной воли. С ней у него еще был шанс выпутаться, получить спокойствие и тихую гавань, чего так недоставало после войны. Он ясно видел это, но именно теперь не хотел связываться с кем-то, собирался жить в собственное удовольствие и никого не оберегать своей взрывной и часто жестокой сутью. Дарья дала ему освобождение, Максим в полной мере оценил ее поступок и был благодарен, словно груз, от которого не было желания и потребности отказываться, слетел сам, приведя к нехитрой догадке, что и без него живется вполне сносно. Кроме того, он видел в Жене силу, тлеющую за мягкостью и уступчивостью и призывал утверждать ее, не опасаясь, что она обернется против него самого. И сила эта пугала его, он не понимал, каким образом два человека с собственным мнением могут ужиться рядом. Впрочем, все это были отговорки, ведь Максим понимал, что Женя достаточно мудра для быта.

Женя вопреки романтическому настроению прогулки думала о том, обо что спотыкались ее современники. Вред принципов, идей, в которых путаешься и которые в конечном счете бесполезны, пропаганды всего, что только возможно. Вред красивого фасада, чрезмерного отречения и полного замыкания. Вред гипертрофированных идей, которые гонят, холодят порой и пугают, диктуют, вред их отсутствия. Вред поломанной детством психики и отсутствия правильных ориентиров.

– Жаль, что Владимир не может насладиться этой сверхъестественной погодой с нами, – несмотря на попытку быть непринужденным, натужно проговорил Максим. – Его грызет то, что он сделал, несмотря на то, что верит, что был прав… Чем не трагедия?

– Может, тебе стоило раньше сказать ему это…

– Не доходило до меня до конца.

– А я боялась..

– Ты его любила?

«Ну вот опять! На месте провалиться». Максим в противовес ей не испытывал неловкости. После развязывания темы, которую оба хотели раскрыть, стало легче.

– Конечно. Это чувство такое всеобъемлющее. А Владимир – человек – факел. С ним всегда тепло, – Женя вспомнила старое наставление о том, что, хваля общих знакомых, можно выставить себя в выгодном свете и произвести благоприятное впечатление. Впрочем, она не лукавила.

Максим, нахохлившись, молчал.

– Ты хочешь поиграть со мной? – спросила Женя не без скрытого кокетства в блеске осмысленных глаз.

– Я уже наигрался, – был ответ.

Женя почувствовала, что это не сети и не лукавство. Охватившее ее волнительное радостное предчувствие разливалось за лопатками и лизало живот. Это было намного приятнее, чем деловой тон Скловского в описании ее грядущей жизни замужем за ним и нелепые объяснения его сына. Женя как никогда чувствовала полноту собственного существования. Дыша, каждый глоток хвойного воздуха она пропускала до дна легких и в полной мере оценивала его вкус. Голова кружилась от наполненности этого ощущения.

– Странно, – сказала Женя со слабым смешком, уйдя с дороги основной темы, – что вы с ним не стали смертельными врагами после всего.

– Он прекрасно объяснил мне все, извинился. И я его понял. Думаю, он достаточно привлекателен для женщин. И Дарью можно понять.

– Как будто ты не привлекателен, – отплатила Женя, едва не улыбаясь.

Максим усмехнулся, закрыв глаза.

– Он довольно сильный человек, находит в себе мужество даже на то, чего ему не очень хочется, – продолжала Женя возносить искреннюю благодарность Владимиру.

– Может быть… Лично мне тихо и тепло после побоищ. Комфортно спасть с чувством выполненного долга.

– Я-то не очень сильна… Отсюда пляшут мои беды. Но в этом есть и положительные стороны… В жизни в тени. Здесь тепло и тихо.

– Что вообще означают эти критерии силы и слабости? – недоуменно и слегка надменно начал Максим. – Я знал нескольких женщин, которые с мужем вели себя тише воды, ниже травы, а всеми остальными командовали без зазрения совести, причем очень обаятельно. Было и с точностью до наоборот. Слабый человек может быть силен стойкостью не налаживать свою жизнь, как советуют доброжелатели и просто любители засунуть свой нос в чужие дела. Или он может быть обыкновенно ленив. Сильный человек может быть слаб своей верой в нерушимость собственной мощи, надменностью по отношению к слабым. Не бывает ничего абсолютного в человеческом мире.