Дымчатое солнце

– Папа с Женей в ужасе, что я еду на фронт. Ну да все равно. Пусть терпят друг друга, мне надоело. В такие времена они думают, что все останется по-прежнему что ли?

– Едва ли кто-то так думает теперь.

– Интересно, что будет делать инфантильная Женя во время побоищ? Терпеть не могу таких людей – кто-то идет и оббивает пороги, цепляется и показывает клыки, а кто-то, как она, по проторенной дорожке получает.

– Да брось, она хорошая…

– Слишком хорошая, – Влада выдохнула и недоверчиво покачала головой, отведя взгляд прямо. Чуть иронично затаилась в ее глазах подковырка несогласия.

«Почему нас раздражают некоторые хорошие характеры? Потому что похожи? Или потому что нам не хватает этих черт и потому они привлекают, восхищают, проявляясь в отторжении? А меня она не раздражает, потому что я считаю, она права, и нам надо не иронизировать, а учиться», – думал тем временем Владимир, а вслух осадил собеседницу:

– По крайней мере, она не способна на подлость!

– Этого мало.

Влада имела, как ей казалось, стойкую мораль, направленную на презрение к слабым и восхваление сильных.

– А по мне вполне достаточно. Если человек имеет большое сердце, ему можно простить очень и очень многое. А ты в какой-то момент, пытаясь создать свое мировоззрение, упустила что-то очень важное. То ли сострадание, то ли совесть.

– Но ведь ты сам был согласен со мной, – ответила она с зачатками высокомерия. И молчаливым не допускающим возражений правилом: «Ты не согласен со мной – тебе же хуже». Она не пыталась переубеждать, обижаться. Она просто не приняла. Не смирилась.

– Это слишком двойственный вопрос, чтобы иметь на него завершенную однобокую точку зрения. Так думать вообще вредно, – раньше он не мог прорваться сквозь призму ослепленности, понять, что и Влада может быть неправа. Теперь его словно осенило.

– Мне казалось, ты во всем права, поэтому так и нравишься мне. Оказалось, что ты была права, потому что нравилась. Да, ты тоже всегда мне говорила, что все двулико… Но тем не менее примкнула к определенной стороне.

– Разве это не зовется жизнью?

– Раз уж ты чувствуешь себя таким духовно развитым человеком, зачем ведешь себя так? – едко произнес Владимир.

– Как?

– То, как ты держишь себя с Женей, что думаешь про нее и говоришь… Это не ее обличает, а тебя.

– Не собираюсь жалеть неудачников, – холодно пожала плечами Влада. Она не приняла всерьез его слов, слишком привыкнув к одобрению с его стороны, что бы она ни сказала. Владимир никогда не критиковал, и она перестала опасаться и пытаться фильтровать сказанное.

«Ты вообще способна чувствовать? Знаешь, что такое милосердие? Не то пропагандистки – вывернутое, что ты слепила. А истинное, которое способно поступиться принципами ради счастья? Ты считаешь, что нечего распускать эмоции, если они не помогут, это показатель слабости. А в итоге разучилась их испытывать…» Владимиру стало горько оттого, что она не понимает даже сейчас, когда, казалось, должны уйти как что-то недостойное мелкие склоки и обиды. Но вслух он это не сказал, опасаясь обидеть. Кто он такой, чтобы причинять людям неудобство?

– Ты так ничего и не поняла… Да и не поймешь. Твой подход к понимаю вещей, сути не все объясняет, а ты нехорошо поступаешь. Это нечестно и вообще подло. Ты любишь только тех, кто проявляет к тебе добро. А остальных словно не существует, но так нельзя. Сила разной может быть… И самая сильная и мудрая – не твоя. Ты культивируешь неверное отношение к людям и хвалишь себя за нестандартность мышления. А то, что было сказано еще античными и восточными философами про отношения людей, верно по сей день. И нечего тут даже искать. Не любишь ты людей, хоть сразу так и не скажешь… Знаешь, все мы выросли с теми или иными проблемами в семье, но не все ожесточились. Ты не имеешь права делать то, что сама же вечно критикуешь.

– Я знаю только то, что Женя строит из себя жертву отца при том, что щедро пользуется его деньгами и помощью. Она по – твоему не лицемерка?

На Владу его слова не произвели особенного впечатления. Всеми помыслами она была в монолитном будущем, и сосредоточенным взглядом взирала в него, пытаясь разобрать возможные детали и варианты. Она подняла бровь и поспешила уйти, чтобы обсудить неподобающее поведение Владимира с кем угодно, только не с ним, высмеять его ограниченность и забыть. Она не собиралась что-то доказывать человеку, который так мало ее знает.