Дымовая завеса

Свой воровской промысел они бросили — получали теперь еду из Дарьиных рук и никуда ее не прятали и потом не перепрятывали, — съедали на виду и превращались в два сытых столбика, трогательно скрестивших передние лапки на набитых едой животах; но, несмотря на то, что были наполнены пищей под самую завязку, обязательно просили «депе» — добавки, дополнительную порцию.

Встретили хори Широкова на пороге, у дверей, тут же превратились в сусличьи столбики, сложили лапки и впились преданными глазами в лицо человека.

— Здравия желаю! — приветствовал их Широков. — Соскучились?

Из комнаты показалась Дарья, воскликнула обрадованно:

— Поспел как раз вовремя!

— Ты Хряпу с Анфиской отлично вымуштровала, — похвалил сестру Широков, — они теперь ведут себя как отличники боевой и политической подготовки. Единственное что — во время доклада лапки к фуражкам не прикладывают.

— Да у них и фуражек нет.

— Найдем, если понадобится.

— Садись за стол. Анна Ильинична казачий борщ приготовила… Такой вкусный, что я сама себя не могла за уши от чугунка оттянуть.

— Анна Ильинична умеет не только казачьи борщи варить.

Вся здешняя казачья еда, жгучая, как огонь, была заквашена на перце — супом, например, можно было заправлять самолеты и те будут совершать регулярные рейсы в Москву, а из Москвы в Сковородино и обратно. Казачий борщ был сварен Анной Ильиничной по тому же рецепту. Широков с удовольствием потер руки — такую еду он любил.

Во всяком случае, в брюхе никакая зараза не заведется, перец не только глистов, но и любого осьминога превратит в кучку жидкого навоза.

— Садись за стол! — подогнала Дарья брата.

— Уже сижу, сейчас только руки вымою.

— Серому тоже кое-что достанется — в борще пара хороших костей плавает. На дне кастрюли.

— Серый это оценит.

На Дарьино лицо неожиданно наползла озабоченная тень, она вздохнула и проговорили тихим, словно бы отчего-то севшим голосом:

— Через два дня мне надо уезжать — столица Вселенной город Сковородино ждет не дождется…

Это была грустная новость. Хотя и должен был наступить момент, когда Широкову придется провожать Дарью на вокзал, и он к нему готовился, но все равно новость эта была неожиданной.

Он кивнул, набрал в грудь воздуха, словно бы обжегся чем-то горячим, с трудом выдохнул.

— Жаль, — сказал он. Это было единственное слово, которое он сумел произнести.

Дарья погладила его рукой по плечу, в простом жесте этом было сокрыто много нежности и благодарности. Широков не удержался, потряс головой протестующе, как-то по-мальчишески, — он на несколько мгновений будто бы превратился в ребенка, стесняющегося взрослой ласки, положил свою руку на руку Дарьи, молча сжал ее.

— Как ты решил, приедешь в Сковородино или нет?

В Широкове, внутри, что-то дрогнуло, сдвинулось, в далеком-далеке, невидном Дарье, возник и пропал свет. Широков неожиданно почувствовал, что ему очень не хочется вновь остаться одному, не хочется заниматься бесплодными поисками работы, не хочется встречаться с Тофиком и членами таксистской братвы, которая конечно же постарается добить его, обязательно постарается, — хотя этого Широков не боялся совсем, — не хочется дышать здешним воздухом, прогорклым от невидимого дыма… Нужны перемены.

На этот раз он не был так категоричен, как в прошлый.

— Я приеду, — проговорил он, — обязательно приеду.

— Мы будем тебя ждать, — сказала Дарья, — тебе у нас понравится… Да потом, ты же знаешь: Сковородино — город пограничный, — глаза у Дарьи заблестели оживленно, — странно, что ты никогда в нем не бывал.

— Значит, расклад был такой, — скупо улыбнувшись, произнес Широков и развел руки в стороны, — а карты в этих раскладах не я раздаю, — он помедлил немного, размягченно вздохнул. — Сейчас же… сейчас будем считать, что время подоспело, пора сдать карты самому.

У ног людей в ожидании еды трогательными столбиками высились два хорька, задирали головы, стараясь понять, когда же хозяева сядут за стол. Дарья засмеялась, взяла на руки Анфису.

— Пойдем, подружка. Тебе из тети Аниного борща тоже кое-что достанется, не только Серому. И Хряпу не обделим. Хряпа! — Дарья командно стукнула себя ладонью по колену. — К ноге!

Хряпа послушно выполнил команду.

Все хорошее имеет странную особенность быстро заканчиваться — в отличие от всего плохого, которое может тянуться очень долго, очень медленно, разматывать душу по ниточке и не кончаться никогда.

Человек должен иметь семью. Если у него нет жены, то должна быть сестра, если нет сестры, должны быть племянники, двоюродные и троюродные братья — иначе говоря, обязан быть род, фамилия… Дарья сумела организовать себе этот род, семью, а Широков нет.

Впрочем, если бы не убили Аню, все сложилось бы по-иному, и жизнь имела бы совсем другие краски, и не сидел бы он в маленьком заштатном городке, не влачил бы одинокое существование, которое ему совсем не по натуре… Хотя почему-то считается, что семья и граница — понятия малосовместимые. С другой стороны, это как кому повезет.

Казачий борщ Анны Ильиничны оказался превосходным, Широков давно не ел такого борща.