Дырчатая луна

А я в тот же вечер убедился, какой замечательный человек Евгений Львович.

Раньше я относился к нему прохладно. Поведение его казалось мне наигранным. А теперь я понял: просто у него такое воспитание, такие манеры. И, что ни говорите, а он спас меня сегодня.

Перед ужином он сходил на вечерний рынок, принес помидоры и научил меня делать с ними вкуснейшую яичницу. «По-испански!» Потом заварил очень душистый чай. «Учитесь, Рома, чай — это совершенно мужское дело». А после ужина сели мы за шахматы.

Сережка в шахматах был слабоват, и я соскучился по настоящей игре. А сейчас отвел душу. Правда, не выиграл ни разу, но зато Евгений Львович показал мне два интересных дебюта...

Перед сном он зашел ко мне, присел в бабушкино кресло, мы слово за слово разговорились о всяких делах. Евгений Львович вспомнил, как был мальчишкой, как они с ребятами из просмоленного картона смастерили индейскую пирогу и потерпели на ней кораблекрушение во время грозы и ливня.

— Но все обошлось без драматических последствий, все умели плавать... Кстати, Рома, вы не пробовали учиться плаванию? Я понимаю, что... известные обстоятельства... они затрудняют дело, но тем не менее.

— А я умею! Меня Сережка научил недавно!.. Ой, вы только не проговоритесь маме...

— Ни в коем случае... А что за Сережка?

— Но вы же его видели! Сегодня!

— А! Выходит, вы хорошие приятели? А я, признаться, думал, это случайный мальчик, сосед со двора...

— Почему вы так решили?!

— Ну... по правде говоря, мне показалось...

— Что?! — насторожился я.

— Да ничего. Я, видимо, ошибся... Показалось, что у него с вами мало общего. Почудится, так сказать, недостаток интеллигентности в облике этого молодого человека....

А какой у Сережки облик? Самый для меня хороший — Сережкин!

Я сказал очень твердо:

— Евгений Львович, внешний вид тут ни при чем. Сережка — мой лучший друг. Вернее — он единственный.

— Понимаю вас, Рома. Извините... Но вы не правы в одном: Сережа, возможно, ваш лучший друг, но не единственный. Вам не следует сбрасывать со счетов меня... Спокойной ночи, Рома.

— Спокойной ночи...

Утром Сережка появился рано. Евгений Львович только еще приготовил завтрак (я бессовестно проспал).

— Ромка, привет! — И Евгению Львовичу: — Здрасте...

— Здравствуйте, молодой человек. Позавтракаете с нами?

Сережка не отказался. Охотно умял свою порцию салата и пшенную кашу с тушенкой. Но завтрак прошел в молчании.

Потом я и Сережка отправились на озеро.

Я крутил колеса, Сережка топал рядом. И вдруг сказал:

— Как-то странно он ко мне приглядывался...

— Кто?

— Этот... Евгений Львович.

— Он тебе не нравится, да?

— Ну, почему не нравится? Не знаю... Мы же совсем не знакомы.

— По-моему, он хороший дядька.

— Тебе виднее... — Это у Сережки прозвучало примирительно. И все же я почуял: что-то здесь не то.

Но потом было озеро, брызги, горячий песок. Счастье...

А вечером, за ужином, Евгений Львович обронил:

— Гуляли с вашим другом?

— Естественно...

— Кстати... кто его родители?

— Не все ли равно? — Я малость ощетинился.

— Да нет, я без всякого умысла. Просто из любопытства...

— Мамы у него нет. А папа... он, по-моему, плотник. Ну и что?

— Абсолютно ничего, почтенная и древняя профессия, сам Иисус Христос был плотником... Только посоветуйте Сереже — чисто по-дружески — не втягивать воздух, когда он ест помидорные ломтики. Из-за этого летят брызги, и... ну, вы понимаете.

Я сказал напрямик:

— Евгений Львович! Почему вы его невзлюбили? Так сразу!

— Я? Бог с вами, Рома! Я готов согласиться, что у вашего друга масса достоинств. Но меня тревожит вот что...

— Что «вот что»?

— Мне кажется, вы слишком подчинены его влиянию. Это при вашем-то развитии! Ваш интеллект не должен быть закрепощен.

— Я нисколько не подчинен! Наоборот! Сережка — что я скажу, то и делает! Даже не знаю почему!..

— Это внешне, Рома. А по сути дела...

— И по сути! И по-всякому!.. Вы же его совсем не знаете!

В самом деле! Знал бы он, что умеет Сережка!..

— Ну, хорошо, хорошо. Простите ради Бога! Я не коснусь больше этой темы, раз она вам неприятна.

Я промолчал: в самом деле, мол, неприятна, учтите это.

Он, однако, не учел:

— Впрочем, несмотря на внешнее отсутствие просвещенности, внутри у этого мальчика чувствуется нечто...

— Что именно?

— Трудно сказать... например, какие у него глаза! Он просвечивал меня как рентгеном.

По-моему, нормальные были у Сережки глаза. Зеленовато-серые, добрые. Меня он никогда ими не просвечивал. Я так и сказал. Евгений Львович добродушно засмеялся:

— Ну и ладно. Ваша преданность дружбе делает вам честь. И ваше доверие... Вы, кажется, дали ему ключ от квартиры?

— Вовсе нет! Почему вы решили?

— Но утром Сережа появился без звонка.

Тогда засмеялся и я:

— А у него свой ключ! Волшебный! Подходит ко всякому замку! — И это была правда.

Больше мы о Сережке не говорили и вечер провели как добрые знакомые, за шахматами. И я выиграл одну партию из четырех.