Дзержинский. Любовь и революция

¹⁰¹ Некий Михаил Римас, рабочий с фабрики Тильманса, доносил полиции, как агитировал Дзержинский. Когда Римас вышел за проходную, тот подошел к нему и, попросив закурить, завязал разговор. Представился ему мудрой фамилией, именем Якуб, по профессии переплетчик. Спросил, почему они так поздно уходят с работы. Через несколько дней они встретились вновь и Якуб пригласил его выпить пива, а потом проводил до дома. Он попросил, чтобы Римас подыскал ему работу у Тильманса, и периодически приходил узнать, что слышно по этому поводу, но когда Римас нашел ему работу, Якуб отказался, сказав, что на фабрике «вредный для здоровья воздух». Зато при каждой встрече он говорил, что надо организовать забастовку и заставить хозяина повысить зарплату. Он предлагал организовать забастовочную кассу, из которой рабочие будут получать деньги, и утверждал, что работяги дадут пример крестьянам, которые, узнав, что народ бунтует, сами начнут шевелиться – а потом можно будет создать республику, как в Соединенных Штатах Америки. Вслед за: Jerzy Ochmański, цит. соч.

¹⁰² Jerzy Ochmański, цит. соч.

¹⁰³ Самый серьезный конфликт между фракциями происходит в 1898 году. В марте должен состояться I съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Левая фракция ЛСДП добивается участия в нем, а правая решительно против. В результате никто в Минск в качестве делегации не поехал. В это время Феликс Дзержинский находится в Ковно, с июля в городской тюрьме. Из-за решетки он пишет письмо Домашевичу: он возмущен, что литовские социал-демократы не поехали на съезд.

¹⁰⁴ На национальном вопросе проблемы партии не заканчиваются. Начинается острый конфликт между рабочими и интеллигенцией. Вот как об этом пишет Феликс: «В то время среди рабочих нашей организации шла борьба между интеллигенцией и самыми выдающимися рабочими, которые требовали от интеллигентов, чтобы те их научили, дали знания и т. д., а не лезли в массы и не совались не в свои дела (…) Рабочие, члены кружков [агитаторы] старались не допустить руководителей к массам, не давали им связь» (Feliks Dzierżyński, Autobiografia, цит. сон). Моравский о той же проблеме: «Масса погнала агитаторов, так как чувствовала себя еще больше пострадавшей от них из-за интеллигенции, так как простые рабочие вообще не получили от интеллигентов никаких уроков» (Jerzy Ochmadski, цит. соч.). Таким образом, лопнул прекрасный девиз интеллигентов: «Ты должник, большой должник трудящегося народа», в котором над этосом был еще и религиозный фактор. Потому что рабочий Бога имел в костеле. От интеллигента он ожидал дармовых уроков. А тот же интеллигент, спустя годы претворяя в жизнь лозунги социализма, похоронит надежды рабочего на счастливый мир под властью пролетарской диктатуры.

¹⁰⁵ Aleksander Chackiewicz, Feliks Dzierżyński. Studium biograficzne, Książka i Wiedza, Warszawa 1968.

V. Первая любовь. Первая ссылка.

¹⁰⁶ Bohdan Cywmski, Rodowody niepokornych, Świat Książki, Warszawa 1996.

¹⁰⁷ Наряду с виселицей и расстрельным взводом революционеров поджидал еще один враг: туберкулез, который незаметно подкрадывался в сырых камерах, убивая самым негероическим способом. Иногда он оказывался лучшим союзником властей. Так в Шлиссельбургской крепости после шести лет мучений умер Людвик Варыньский – польский Че Гевара. Так Бенито Муссолини избавился от Антонио Грамши, известного итальянского коммуниста. Так мог умереть и Феликс Дзержинский, который унаследовал от отца склонность к этому смертельному заболеванию. Но такой оборот его не страшил. Анджей Гульбинович вспоминает, что как-то попросил Феликса, чтобы тот поберег себя, на что услышал: «Здоровье у меня неважное, врачи сказали, что у меня хронический бронхит и сердечная недостаточность, жить осталось не более 7 лет, и эти семь лет я хочу с наибольшей пользой использовать для рабочего дела» (Towarzysz Józef. Wspomnienia о Feliksie Dzierżyńskim, Książka i Wiedza, Warszawa 1977).

¹⁰⁸ Feliks Dzierżyński, Listy do siostry Aldony poprzedzone wspo-mnieniami Aldony Kojałłowicz oraz Stanislawy i Ignacego Dzierżyńskich, Książka i Wiedza, Warszawa 1951.

¹⁰⁹ Jerzy Ochmadski, Feliks Dzierżyński, Ossolineum, Wrocław – Warszawa – Kraków – Gdadsk – Łódź 1987.

¹¹⁰ Всегда, когда Дзержинский выходит из тюрьмы, у него не остается времени на личную жизнь: он пишет Альдоне урывками, чаще всего на открытках, передавая лишь обычные поздравления.

¹¹¹ Ныне город Киров на реке Вятка.