Джалита

Когда достигли мы призывного возраста и нас поставили на учёт в военкомате, то о коменданте города Шурыгине многие мальчишки знали по танцплощадке, что была здесь же на набережной возле клуба Первого Мая, откуда майор собственноручно вышвыривал хулиганивших парней, грозя направить их сразу же после школы в штрафной батальон или же служить в такую глухомань, где танцы будут только сниться. Никакой демократией тут, конечно, не пахло, но и секретаря Макарову, и военкома Шурыгина молодёжь уважала, хоть и побаивалась. Да и порядок в городе был. Гулять ночами по городу никому не было страшно.

Днём по всей набережной сидели продавщицы газированной воды с примитивными устройствами, состоящими из газового баллона, подключённого к обычному водопроводу и двумя стеклянными цилиндрами с фруктовыми сиропами. В нескольких местах стояли настоящие дубовые бочки с сухим или креплёным вином. Люди пили, но пьяные встречались редко, и их сразу забирала милиция. Если кто и напивался обычно до потери сознания, так это моряки с иностранных кораблей. Непривычное для них обилие вина и его дешевизна быстро выводила мореплавателей из состояния равновесия.

Позже вместо продавщиц газировки появились автоматы, дубовые бочки заменили металлическими, стали продавать не вино, а квас и пиво, которое тоже теперь в автоматах.

Техника, конечно, дело хорошее, но она убрала с набережной что-то живое, её душу. Прежде, гуляя по набережной, обязательно подходили к знакомой тётушке с весами проверить вес, в жару обязательно попьёшь водички с сиропом у другой знакомой, с которой перекинешься несколькими словами о городских новостях, купишь у мороженщицы давно теперь забытое всеми маленькое мороженое колесиком, зажатое между двумя круглыми вафельными пластинками, или у другой лотошницы возьмёшь пушистую сахарную вату, тающую во рту. Покупая пирожное, мама всегда спрашивала, где оно приготовлено, предпочитая брать только сделанное в кафе «Волна», так как считала, что там готовят самые вкусные кондитерские изделия.

По всей набережной когда-то стояли столбы с висящими колокольчиками громкоговорителей, у которых временами собирались толпы любителей футбола, когда матчи комментировал знаменитый в то время Вадим Синявский.

Здесь тоже незнакомые люди делались сразу же друзьями.

Много раз на набережной менялись фонарные столбы. Лампы то висели грибками в ожидании, когда их побьют хулиганистые мальчишки, то горделиво возвышались тюльпанообразными плафонами, а то засветились не так давно более дешёвыми неоновыми лучами. Наступление прогресса, а в каких-то вопросах и регресса, легко наблюдалось именно здесь на набережной. Ведь вот мы идём сейчас по верхней набережной, которая была единственной, а теперь внизу ещё одна, ничуть не уже этой. И волны в штормовую погоду нижнюю заливают, а сюда наверх почти не достают. И провалиться сквозь Землю теперь никто не опасается. Асфальт в летнее время перестал плавиться как в былые времена, когда в сильную жару сандалии прилипали к дороге, а женские каблуки часто ломались, проваливаясь в размягчившееся покрытие. Плюс прогрессу. Там, где сейчас причалы для катеров, которых летом видимо-невидимо, и там, где поставлен американский автодром, карусели и прочие развлечения, раньше находились мастерские порта, куда мне ещё доводилось ходить с классом на знакомство с профессией токаря. Ну а сейчас центр развлечений для отдыхающих, впрочем, и для местных жителей. Магазины стали более яркими. Витрины красивее. Ура прогрессу! Но вот деталь.

Долгое время центральный книжный магазин находился посреди набережной. В него заходили практически все, поскольку, идя за продуктами, покупатели обязательно шли в гастроном и магазин «Колбасы», между которыми красовалась надпись «Книги», миновать который было невозможно. Выходя за пищей для живота, почти невольно брали и пищу для головы. На улице Морской, что спускается прямо в центр набережной, был магазин подписных изданий. Чуть в стороне, а уже меньше людей туда попадало, но всё же шли и туда.

Любопытно, что интересные книги больше одного или двух дней на прилавках не задерживались — расхватывались мгновенно. Казалось бы, зарплаты у людей небольшие, но читать любили все и могли не купить больше колбасы, но книгу покупали.

Сейчас как-то уходит эта привычка. Стали больше думать о пище. Правда, гоняются сейчас за политическими сенсациями. Самыми интересными кажутся книги тех писателей, которых раньше запрещали или просто не печатали.

И не потому, что содержание захватывает дух талантом — его часто как раз в этих книгах нет — а потому, что, раз запрещали, значит против сегодняшних правил и потому любопытно. Читал я Солженицина, Дудинцева, Гроссмана, Платонова и в восторг от прочитанного не приходил.