Джаз. Великая история империи греха и порока

«Нью Орлинз-Таймз-Пикайюн», 28 июня 1918 года

СНАЧАЛА МАДЖИО, ТЕПЕРЬ БЕЗЬЮМЕРЫ. Два схожих преступления, две супружеские пары бакалейщиков, две точки, которые могли соединиться прямой линией причинно-следственной связи. А могли и не соединиться. Суперинтендант Фрэнк T. Муни и его следователи не были уверены, хотя некоторым из них явно хотелось, чтобы связи между преступлениями не обнаружилось. Ведь в Новом Орлеане было немало бакалей, и существовало множество причин, по которым в одной из них кому-то могло прийти в голову напасть на супругов. Эти преступления вовсе не обязательно были связаны. Но было невозможно не удивиться: почему миссис Маджио сегодня не будет спать, так же, как миссис Тони?

Конечно, между двумя нападениями имелись и важные различия[760]. Во-первых, они произошли на разных сторонах города. Нападение на Безьюмеров произошло около Эспланейд-Ридж, в обеспеченном, густонаселенном районе города, в четырех милях от малонаселенной окраины рабочего района, где были убиты супруги Маджио. Да и Безьюмер был вовсе не итальянцем, а евреем из Восточной Европы – он утверждал, что из Польши – а это противоречило версии, что нападение было связано с «Черной рукой». Эта организация нападала только на итальянцев. По крайней мере, так всегда считали старшие следователи под началом Муни.

Еще одно отличие: Безьюмеры выжили и находились в Больнице Милосердия. Оба получили тяжелые ранения, но Луи Безьюмер должен был вскоре поправиться. Да, в распоряжении Муни были возможные свидетели преступления. Но они были в таком состоянии, что добиться от них ничего вразумительного он не смог. Жертвы, судя по всему, испытали сильный шок и получили переломы черепа. Они утверждали, что ничего не знают о произошедшем, и могли пройти дни, прежде чем они вспомнили бы что-то о нападении.

Других свидетелей не было. Никто из соседей ничего не видел и не слышал – по крайней мере, до тех пор, пока в четверг, незадолго до семи утра, Джон Занка, водитель хлебовоза, не привез в лавку Безьюмера очередную партию хлеба. Занка удивился тому, что дверь заперта на ключ; в это время бакалея обычно была открыта. Поэтому он постучался во входную дверь и, не получив ответа, в боковую дверцу жилой пристройки позади бакалеи. Наконец, Занка услышал за дверью чей-то голос. Кто-то подошел к входной двери и отпер ее. Когда она открылась, Занка увидел, что на пороге, шатаясь, стоит Луи Безьюмер. Бакалейщик прижимал к лицу мокрую губку. Из глубокой раны над правым глазом текла кровь.

– Боже, – вскрикнул Занка. – Что случилось?[761]

Безьюмер сказал, что не уверен – что на него напали ночью, но беспокоиться не о чем. Но Занка все же оттолкнул его и прошел к телефону. Безьюмер попытался его остановить, уверяя, что ни полицию, ни «Скорую» вызывать не нужно – он обратится за помощью к частному доктору. Но Занка немедленно набрал пятый полицейский участок.

– Тут у нас вроде как убийство, – прокричал он в трубку, не обращая внимания на непрекращающиеся возражения Безьюмера.

Несколько минут спустя прибывшие полицейские вошли в жилую пристройку за магазином и обнаружили внутри кровавый хаос. В первой спальне среди груд одежды и других разбросанных по полу предметов стояла кровать без простыни, с окровавленными подушками. Судя по всему, на Безьюмера напали именно здесь. Но в дальней спальне под мокрой простыней они обнаружили окровавленную миссис Гарриет Безьюмер, без сознания, с зияющими ранами над левым ухом и на темени. Смазанный кровавый след вел из спальни через коридор на крытую веранду, выходящую на задний двор. Здесь полиция обнаружила клочок волос в луже крови. Рядом, у сетки от насекомых, лежало лезвие топора, отделенное от деревянной ручки.

Пару пострадавших немедленно доставили в Больницу Милосердия, куда суперинтендант Муни, судя по всему, боявшийся потерять единственных свидетелей, тотчас же поспешил, чтобы их допросить. Он обнаружил Луи Безьюмера в полубредовом состоянии. Пятидесятидевятилетний бакалейщик, носивший очки и похожий на ученого, утверждал, что ничего не помнит ни о нападении, ни о прошлой ночи вообще.

– Я почувствовал, что вот-вот упаду в обморок, – описал он суперинтенданту с больничной койки свое пробуждение, – и помню, что встал и обнаружил, что жена лежит в постели, вся в крови. Я накрыл ее простыней. Еще я помню, что обтер лицо губкой и подошел к двери, когда постучал пекарь. Я обнаружил, что дверь не заперта, а в замке торчит не тот ключ[762].

Это показалось суперинтенданту странным – Занка сказал, что пытался открыть дверь бакалеи, но она была закрыта, – и первым подозрением Муни было то, что Безьюмер врет, что он сам напал на жену и, возможно, поранил голову во время схватки. Это объяснило бы, почему он настаивал, чтобы Занка обратился к частному врачу, вместо того чтобы вызывать полицию или «Скорую». Однако, придя в сознание, миссис Безьюмер принялась наотрез отрицать ссору с мужем[763]. Но больше она ничего не помнила.