Джаз. Великая история империи греха и порока

Решение единогласно одобрили, и мэр Шекспир вскоре огласил имена восьмидесяти трех кандидатов, предварительно отобранных им в «комитет пятидесяти». Это были богатейшие, виднейшие и влиятельнейшие люди Нового Орлеана, что ясно свидетельствовало о том, что последующие события были классовой войной, и развязала ее коренная элита города. Это было не просто возмездие за жестокое убийство, но возмездие за убийство представителя элиты людьми низшего класса.

– Осквернив сияющий столп нашего общества, эти люди выказали свое презрение ко всей цивилизации Нового Света, – сказал мэр в заключение своей речи. – Ради собственного благополучия, ради всего святого, что есть в нашей жизни, мы должны позаботиться о том, чтобы удар, который нам нанесли, стал последним. Мы должны преподать урок, который они никогда не забудут.

Глава 4. Возмездие

Гравюра, изображающая линчевание в Окружной тюрьме. Коллекция фонда исследований истории Луизианы, Университет Тулейна

ТРУДНО БЫЛО ПРЕДСТАВИТЬ, чем вызвана задержка. Все присутствующие в главном зале суда в Сент-Патрик-Холле не сводили глаз с закрытой двери, за которой уже восемнадцать часов заседали присяжные по делу об убийстве Хеннесси[75]. Большинство наблюдателей, набившихся в коридор зала суда уже в десять утра, ожидало, что вердикт объявят немедленно. Утренняя «Пикайюн» писала, что присяжные приняли решение еще прошлым вечером[76]. Но прошло уже два часа после начала утреннего заседания, а дверь кабинета присяжных оставалась накрепко закрытой.

Для многих новоорлеанцев ожидание правосудия оказалось слишком долгим. Урок, который мэр Шекспир обещал преподать врагам закона и порядка, затянулся почти на пять месяцев – пять месяцев полуночных рейдов, нелепых обвинений соседей соседями и массовых арестов итальянцев. Уже наутро после убийства Хеннесси начались разговоры о том, что задержанных нужно немедленно жестоко наказать. Но в итоге закон – таков, каким он был в Новом Орлеане, – все-таки восторжествовал. Комитет пятидесяти под началом лидера ДАМ У. С. Паркерсона, служившего посредником между комитетом и городской администрацией, провел расследование предполагаемого заговора. Под неумелым «руководством» комитета полиция арестовала больше сотни итальянцев[77]. Большую часть из них позже отпустили из-за отсутствия доказательств причастности к преступлениям, но девятнадцать подозреваемых все же предстали перед судом. Девять из них были признаны непосредственными исполнителями убийства, а остальные – в числе которых оказались и такие влиятельные итальянцы, как Джозеф П. Мачека и Чарльз Матаранга, – соучастниками, покрывавшими исполнителей после совершения преступления. Но ограничивался ли круг заговорщиков против Хеннесси этими девятнадцатью? Немногие верили в это. Но если бы эти люди понесли заслуженное наказание, это стало бы неплохим началом.

Однако, когда утром 16 февраля 1891 года начался судебный процесс, стало ясно, как нелегко будет добиться торжества справедливости даже в такой мелочи. Этот процесс по делу Хеннесси стал первым из двух. Окружной прокурор Чарльз Лутценберг боялся, что судить девятнадцать обвиняемых одновременно будет сложно. Поэтому перед судом предстало девять человек, а остальным десятерым пришлось ждать своей очереди.

Но даже этот процесс оказался чудовищно сложным и затянутым[78]. Чтобы найти двенадцать присяжных, не имевших о деле «предвзятого мнения», сформированного на основе слухов, газетных статей или предубеждения против итальянцев, потребовалось рассмотреть более 1300 кандидатур. Когда же коллегия наконец собралась, ей пришлось выслушать показания более чем 140 свидетелей, более 60 из которых были на стороне обвинения и более 80 – на стороне подзащитных[79]. Большая часть этих показаний оказалась противоречива и недостоверна.

Два ключевых свидетеля со стороны полиции по неизвестным причинам вообще не были привлечены к даче показаний – одним из них был капитан Уильям О’Коннор, попрощавшийся с убитым за несколько минут до первого выстрела. А важнейший свидетель со стороны городских властей (художник М. Л. Пилер) по весьма убедительным показаниям свидетелей защиты был пьян, когда заявил, что узнал стрелявших.

С другой стороны, у защиты дела обстояли не лучше. Многие свидетели могли лишь поручиться в «добропорядочности» того или иного обвиняемого; другие предоставляли алиби, которые было сложно или даже невозможно подтвердить. А один из них и вовсе совершенно запутался. Он утверждал, что видел одного из обвиняемых на рынке Полидрас в нескольких кварталах от места преступления точно в то время, когда произошло нападение. Когда же его спросили, почему он так уверен, когда именно это произошло, он сказал, что посмотрел на рыночные часы, зная, что об этом его спросят в суде (но откуда он мог знать, что в этот момент совершается преступление?).