Джаз. Великая история империи греха и порока

Власти Лос-Анджелеса осудили Эстер Альбано за убийство Джозефа Монфре, но их коллеги в Новом Орлеане увидели в разоблачениях Монфре нечто гораздо более интересное – а именно нить, которая связала бы вместе множество преступлений в итальянской диаспоре, потрясших город в последние 15 лет. Джозеф Монфре был замешан во множестве преступлений, от похищения Ламана в 1907-м (во время которого он, по подозрениям полиции, помогал своему родственнику Стефано, одному из главных организаторов преступления) до бомбежек бакалей, произошедших в том же году. Его также подозревали в причастности к волне убийств 1915 года, которая привела к смерти Паоло Ди Кристина и Винченцо Моречи (Монфре был арестован, хотя и не обвинен в убийстве Моречи). Когда миссис Альбано обвинила его в убийстве ее первого мужа, произошедшем в 1919 году, полиция смогла связать его имя с самым известным из нераскрытых дел. Последним преступлением Дровосека считалось убийство Пипитоне в 1919 году. Мог ли за этим убийством и остальными преступлениями стоять Монфре? Мог ли он быть Дровосеком? Его описание – высокий, массивный, смуглый белый мужчина – явно совпадало с показаниями нескольких свидетелей, описывавших Дровосека. Изучая уголовное прошлое Монфре, следователи заметили любопытную закономерность[989]. Хотя протоколы арестов и тюремные досье в Новом Орлеане в то время были чрезвычайно запутанными и неполными, всплески и затишья в активности Дровосека подозрительно хорошо совпадали с датами тюремных сроков Монфре – особенно затишье между августом 1918-го и мартом 1919-го, почти идеально совпавшее со временем, когда Монфре находился в тюрьме.

Совпадение было в лучшем случае неидеальным, но, по крайней мере, намекало на возможную разгадку тайны. «Таймз-Пикайюн» явно поверила в то, что Дровосек – это Монфре. «Дейли-Айтем» отнеслась к этой версии более скептично. В статье, опубликованной 16 декабря 1921 года, газета высмеяла эту версию, заметив, что в то время, когда Дровосек напал на Андоллину и Маджио, Монфре все еще сидел в тюрьме. (Они ошиблись насчет Маджио – Монфре выпустили из тюрьмы за несколько дней до того убийства, – но были правы насчет Андоллины.)

В любом случае, даже если бы даты нападений идеально совпали с тюремным досье Монфре, этого было бы недостаточно для того, чтобы арестовать его, не говоря уж о том, чтобы осудить.

Но многим новоорлеанцам, которым хотелось забыть об этом ужасе, эта версия казалась достаточно убедительной. Джозеф Монфре мог стать последним из убитых чудовищ городского подполья – последним в ряду, к которому принадлежали убийцы Хеннесси, Роберт Чарльз, Леонардо Геббиа, похитивший мальчика Ламана и даже Мартин Берман и Том Андерсон («убитые», по крайней мере, символически). И авторы большей части книг, написанных о легенде Дровосека позже, согласились с ней, не рассматривая контраргументов.

Но некоторые современные авторы оспорили версию о том, что Монфре мог быть Дровосеком. Кевин Макуин в своей книге «Дровосек явился из ада» заметил, что единственным «преступлением Дровосека», причастность к которому Монфре можно хоть сколь-нибудь убедительно доказать, было убийство Пипитоне, к которому Дровосек мог не иметь никакого отношения (орудием преступления была железная палка – о чем весьма удобно забыла «Таймз-Пикайюн» в последней статье об этом случае). Маккуин также указывает на то, что тюремные регистрационные книги свидетельствуют о том, что Монфре был еще жив в 1930-м – хотя и признает, что записи в них «путаные»[990]. Отсутствие свидетельства о смерти Джозефа Монфре в Калифорнии в 1921 году еще сильнее запутывает дело.

Попытки расследовать это дело сто лет спустя осложняет то, насколько небрежно в начале 1900-х велся учет. Имена – особенно «этнические» – в газетах и даже официальных документах того времени печатались с орфографическими ошибками, и такая небрежность кажется сегодня немыслимой. Кроме того, дело Дровосека безнадежно запуталось в паутине дезинформации, которую за много лет успели распространить авторы популярной литературы на эту тему. Один из первых авторов, писавших об этих убийствах, Роберт Таллант в своей книге «Готовы к виселице: семь знаменитых убийств Нового Орлеана», по всей видимости, свободно фантазировал, изменяя хронологию и вставляя вымышленные детали, не подтверждающиеся ни газетной хроникой, ни полицейскими рапортами. Эти выдумки часто попадали в рассказы последовавших за ним авторов о Дровосеке.