Джед Гиллен

субъекты процесса. Всем им выгодно, чтобы гамбургеры покупали, потому что так

проходит поток денег от потребителя к ним, поддерживая промышленное скотоводство.

Но всем абсолютно плевать, станет ли Гвагвагве кушать обкаканный крысой дряхлый

гамбургер с помойки. Плевать и коровам. И мы должны наплевать.

Сколько раз я слышал, как люди снимают с кошек и собак ответственность за то, что

те едят, ссылаясь на недостаток моральных качеств у своих питомцев. Кошки и собаки, утверждают эти люди, не понимают, что то, что они едят – это мертвые тела других

животных и, даже если бы они это понимали, они бы все равно были не состоянии сделать

выводы и понять, что другие страдают по их вине. Таким образом, поедая мясо, кошки и

собаки не совершают ничего аморального, так же как волк и лев могут жить в согласии со

своей звериной совестью. Все верно, не совершают. В отличие от нас.

Есть огромная разница между львом или волком, убивающим и поедающим другое

животное, следуя своим инстинктам, необходимым ему для выживания, и домашним

котом или псом, поедающим трупы животных, которых разводили, выращивали, истязали, убивали, резали, приводили в надлежащий вид, транспортировали, упаковывали, продавали, покупали и накладывали в миску с именем. И хотя чисто по-человечески нам

может быть жалко газель, отбившуюся от стада и составившую ужин семье львов, в этом

трудно найти нечто аморальное. Перед нами всего лишь часть естественных

взаимоотношений между видами в дикой природе, которые имели место на протяжении

всей эволюции. Кроме того, сокращение численности газелей (из которых в лапы хищника

попадают слабые или больные животные, что и представляет собой естественный отбор и

сохранение здоровой популяции) предотвращает перерасход пищи в ареале их обитания.

Так что, в конечном счете, газели так же зависимы от львов, как львы – от газелей.

О существовании аналогичных отношений между домашними животными и их

«добычей» говорить не приходится. Во-первых, элемент охоты исключен полностью –

тела измельчены и упакованы в пакеты или банки. Во-вторых, между этими двумя видами

отсутствует естественное взаимодействие, которое шло бы на пользу обеим популяциям.

В-третьих, животных, которых мы скармливаем нашим питомцам, генетически

модифицировали, обкалывали гормонами и антибиотиками, ограничивали в пространстве

и других благах, избивали и убивали, не дав даже шанса на нормальную жизнь. Когда

наши домашние любимцы лупят мясо, они поступают так не потому, что руководствуются

несокрушимыми инстинктами, которые развивались миллионы лет, а потому, что мы

выбрали для них такой рацион, и они научились его ценить.

Собаки – прирожденные падальщики. По своему строению и «внутреннему

устройству» они могут есть почти все. Кошки, следует заметить, обладают сильным

охотничьим инстинктом, но не инстинктом к поеданию мяса. Любая кошка будет ходить

ходуном вокруг маленького объекта, который движется, будь то мышь или пластиковое

кольцо, но только те, кого мамы научили есть убитое, станут убивать и есть. Инстинкт

родителя в данном случае проявляется не в том чтобы накормить детеныша мертвыми

животными, а в том чтобы дать ему игрушку.

Если кот или пес ест еду, содержащую мясо, значит, животному с фермы пришлось

страдать и умереть. Куры провели короткую и исполненную пыток жизнь в

переполненных клетках, корову подвесили вниз головой на цепи и перерезали ей горло. И

тот факт, что наши питомцы не понимают этого, не освобождает нас от моральной

ответственности за то, что мы делаем.

Что, если я зайду в «Макдональдс», закажу гамбургер, а потом просто выброшу его в

мусор, не сделав ни укуса. Гвагвагве, который придет чуть позже и слямзит его на

28

помойке, не сделает ничего аморального. Но разве это оправдает мои действия? Разве не

важно, что корова страдала и умерла на бойне, чтобы подарить миру гамбургер?

Тот факт, что Гвагвагве морально не ответственен за страдания, которые приносит

животным производство мяса, еще не означает, что страданий не было или что они не

играют роли. Это означает лишь, что виноватого стоит искать в другом месте. В данном

случае очевидно, на кого возлагается вина – на человека, который создал покупательский

спрос на продукт страданий животных и установил постоянную практику покупки этого

продукта. Иными словами, гипотетический я, купивший гамбургер, как раз и несу груз

ответственности. Точно такая же ситуация сложилась с кормлением наших псов и котов.

Лазейка для нас находится в общепринятом определении веганства, согласно которому

мы напрямую не отвечаем за убийства животных, продукты из которых поставляем

нашим питомцам, потому что мы не кладем куски мяса себе в рот. Но это говорит лишь о

несовершенстве определения, не более того. Почему мы фокусируемся на себе, а не на

животных, что намного логичнее для того, кто называет себя веганом?

Страдания животных поддерживаются, когда мы платим, чтобы их есть, когда

покупаем одежду из них, когда покупаем блюдо из них и выбрасываем на помойку, когда