Джефферсон Уинтер. 4 книги

Они повернулись друг к другу и завязался горячий спор. Я облокотился на дверь, чтобы понаблюдать за ними, Темплтон подошла ко мне. Она встала так близко, что я уловил аромат ее духов.

— Это была провокация с твоей стороны, — прошептала она.

— Ну конечно! Они не похожи на компьютерщиков, но внешность обманчива. И необязательно проживать вместе всю жизнь, чтобы вылезла наружу суть. Так, у кого самая большая коллекция сувениров «Звездных войн»?

— У Сумати. Правда, она фанат не «Звездных войн», а сериала «Звездный путь».

— Она говорит на клингонском?

— А мне откуда знать? — пожала плечами Темплтон.

— BIjatlh’e’yImev! — заорал я.

Сумати замолкла на полуслове и уставилась на меня, как на инопланетянина. Темплтон, впрочем, тоже.

— У меня хорошая память, — прошептал я ей. — Очень помогает на экзаменах, тестах и когда нужно удивить кого-нибудь.

— Ну, вообще-то «bIjatlh’e’yImev» используется, когда ты говоришь «заткнись» одному человеку.

— А если обращаешься к нескольким людям, нужно говорить «sujatlh’e’yImev». Да, я знаю. Я просто хотел привлечь внимание.

— Похоже, ты проиграл этот раунд, — обратился я к Алексу. — Я выбираю Сумати.

— По той причине, что она говорит на клингонском?

— Нет, потому что она женщина, которая достойно держит удар в мужской профессии, а для этого ей нужно быть в десять раз умнее тебя.

— Чем я вам могу помочь, мистер Уинтер? — спросила Сумати.

— Я сейчас спрошу, откуда вы знаете мое имя, а вы продемонстрируете свой интеллект.

— Из интернета, — усмехнулась она.

— Все ясно. Вы знаете, над каким делом я работаю?

— Конечно. Над делом Джека-головореза.

— Наш объект выбирает себе жертв в интернете. Мне нужно, чтобы вы проверили их компьютеры и нашли там что-нибудь полезное.

— Мы уже искали и ничего не нашли.

— Потому что вы недостаточно тщательно искали. Когда будете искать во второй раз, нужно исходить из того, что он не тупое ничтожество, которое только и может, что запустить Internet Explorer, а гораздо умнее вас. Начните с компьютеров Рэйчел Моррис, раз уж она последняя жертва. Их вы ведь еще не проверяли? Это хорошая возможность посмотреть на дело свежим взглядом. Если будете внимательны, я обещаю, что что-нибудь обнаружится.

— И наверняка вам это нужно ко вчерашнему дню.

— Конечно.

— Понятно.

Темплтон открыла дверь.

— Вы впечатлили меня своим клингонским, но вам нужно работать над произношением.

— Qapla.

На этот раз я с особым усердием отчеканил гортанные слоги.

— Так лучше, — сказала она.

Темплтон закрыла дверь, и мы двинулись по коридору к лифту.

— Насколько я понимаю, ты сказал ей: «Иди к черту». По крайней мере, звучало это именно так. Уж точно ты не желал ей долгой жизни, полной здоровья, богатства и счастья.

— Буквальный перевод этого слова — «успех», но обычно им пользуются, чтобы попрощаться. На клингонском нет выражения «иди к черту». Если ты кому-то такое скажешь, можно считать это приглашением на смертный бой.

Темплтон засмеялась.

— А знаешь, умников ведь никто не любит. А особенно — ботанов.

— Я не ботан.

— Ну да, конечно. И это говорит человек, который хорошо говорит по-клингонски и наверняка знает название каждого эпизода «Стартрека».

— Нет, названий не помню.

Мы остановились, и Темплтон посмотрела мне прямо в глаза.

— Ну ладно. Да, знаю все названия. Но это не значит, что я ботан. Мне просто нравится узнавать новое.

Темплтон усмехнулась.

— Да кто бы говорил!

33

Я сел за фортепияно в баре отеля и, чтобы разыграться, прошелся до-мажорной гаммой в каждом из трех регистров — в нижнем, среднем и верхнем. Клавиши были тугие, поддавались плохо — ни в какое сравнение не шли с моим «Стейнвеем». Но, по крайней мере, инструмент был настроен и, в качестве бонуса, неплохо звучал.

Девушка за барной стойкой явно вздохнула с облегчением, когда я попросил разрешения выключить музыку и поиграть на фортепиано. Она тут же согласилась на мое предложение, не поинтересовавшись даже, хорошо ли я играю. Думаю, как бы я ни играл, любое музыкальное сопровождение было лучше, чем бесконечные электронные рождественские песни. Я послушал их десять минут и начал искать, чем бы заткнуть уши. Как ей удавалось терпеть их целую смену, было выше моего понимания.

После гамм я сразу же приступил ко второй части моцартовского Концерта для фортепиано с оркестром № 21. К третьей фразе Лондон вместе с баром отеля «Космополитан» испарились из моего сознания. На сердце стало легче, и тяжесть в груди потихоньку отпустила. Сейчас значение имела только музыка. Кроме нее, в мире не существовало ничего.

Я играл с закрытыми глазами, пальцы сами находили следующую ноту, завершали фразу. Они меня не подвели. Этот концерт не относится к тем произведениям, исполняя которые можно поразить зрителей техникой, но это не означало, что он был прост. В нем была особая динамика, которая подталкивает играть быстрее и быстрее, но если поддаться этому желанию, то потеряешь тон и настроение этого концерта. Нужно во что бы то ни стало поддерживать медленный и расслабленный темп. Я доиграл до последней фразы, взял последнюю ноту и замер на мгновение с закрытыми глазами, слушая тишину.