Джефферсон Уинтер. 4 книги

Мне стало смешно.

— Пойдем найдем столик.

34

Темплтон направилась к столику, ближайшему к барной стойке. На ней снова были обтягивающие джинсы, которые подчеркивали все возможные достоинства. Она сняла куртку и села. Обычный черный шерстяной джемпер отчаянно и совершенно безуспешно пытался скрыть изгибы ее тела. Темплтон могла бы надеть на себя мешок и даже в нем выглядела бы сексуально. Ее волосы еще не успели высохнуть после душа и пахли яблоком. Запах ее шампуня напоминал мне о лете.

Темплтон достала из кармана десятифунтовую банкноту и хлопнула ей по столу. На ее лице читалось притворное раздражение и негодование.

— Как ты узнал, какие машины есть у Дональда Коула? — спросила она.

— Методом исключения: отбрось невозможное, и то, что останется — каким бы невероятным оно ни было, — будет ответом.

Темплтон была непреклонна.

— Как ты узнал, Уинтер?

— У него висят фотографии машин на стене в офисе.

— У него там какие только фотографии не висят!

— Это правда, — согласился я. — Там была его яхта, средиземноморская вилла, скаковые лошади. У Дональда Коула нет ни единой квалификации — ни одного диплома, сертификата, ученой степени. Из-за его происхождения маловероятно, что нобелевские лауреаты или президенты США выстроятся в очередь для совместной фотографии. Значит, эти фотографии — просто альтернатива стене «имени меня», на которой у большинства людей висят дипломы и сертификаты. Для Коула успех определяется его статусными приобретениями, и он желает выставить их напоказ. Ты заметила семейные фотографии?

— Да, на рабочем столе.

— Ты заметила, что они обращены лицом к нему? Что их тяжело рассмотреть?

— Ну, значит, у него все по фэн-шуй. В чем подвох?

— Он хочет, чтобы весь мир видел его статус, но не его семью. Он чувствует необходимость защищать свою семью, хочет, чтобы его близкие были рядом с ним, были в безопасности.

— А какой отец этого не хочет?

— Ты удивишься. Возьми, к примеру, моего отца. На первый взгляд, он казался идеальным отцом, но сотри защитный слой — и увидишь психопата. Он, не задумываясь, убил бы мать или меня, если бы потребовалось.

— Извини, я не подумала.

От извинений я отмахнулся.

— Я хочу сказать, что Дональд Коул чувствует ответственность за похищение дочери. Он просто погребен под чувством вины. У него тонны наличности, он не доверяет полиции, и в его мире ты сначала бьешь, а вопросы задаешь потом. Это очень плохое сочетание. Не спускайте с него глаз. Если он решит совершить самосуд, у вас в полиции будут большие проблемы. Не говоря уже о том, что Рэйчел окажется в еще большей опасности, чем сейчас.

— Как можно оказаться в еще большей опасности?

— Сообщники удерживают жертв в среднем три месяца. Если Коул сделает какую-нибудь глупость — например, если он вернется к идее с выкупом, — они могут решить, что она не стоит такого риска. В этом случае доминирующий член пары начинает торопиться, впихнет три месяца своих развлечений в два дня, лоботомирует Рэйчел и избавится от нее. Все, игре конец. В тех случаях, когда жертва еще жива, ситуация всегда может стать хуже, чем есть. Запомни это.

— Поняла.

Темплтон кивнула в сторону десятифунтовой купюры на столе.

— Я тут от жажды умираю вообще-то.

— «Джек Дэниэлс» и кола?

— Как ты узнал?

Она помотала головой:

— Нет, вообще-то я не хочу этого знать. Я просто хочу выпить.

Я встал, взял со стола деньги и пошел к барной стойке. Сегодня работала та же девушка, что и вчера. Мы уже говорили с ней, и я знал, что ее звали Ирена, она приехала из Польши и мужчины у нее нет. Я вернулся к столу с напитками, подал Темплтон ее виски и перелил то, что осталось от моего, в новый стакан. Затем сел, постучал кубиками льда, сделал глоток и пожалел, что курить в помещении было запрещено. Меня по-настоящему раздражало это нововведение. Алкоголь и никотин, как абрикосы со сливками, составляли идеальную пару, только не такую полезную.

— Наш Джек все-таки нарвался на штраф за неправильную парковку, — сказала Темплтон. — У него «порше».

— Но?

— Ты в курсе, что никто не любит умников?

Я поднял бровь, и Темплтон вздохнула:

— По информации Управления транспортом, он водит пятилетний серебристый «форд мондео». Но он перебил номера, так что по ним его не опознать. Но это ты и так знал. Так почему ты ушел из ФБР, Уинтер?

Темплтон смотрела в упор, не сводя с меня голубых глаз. Было очевидно, что она собиралась получить ответ во что бы то ни стало. Я медленно отпил из своего стакана.

— Раньше ты избегал ответа на этот вопрос, потому что мы плохо друг друга знали.

— А теперь мы знаем друг друга намного лучше!

— Сегодня мы много времени провели вместе и много общались — гораздо дольше, чем большинство женатых пар. К тому же я рассказала тебе, почему пошла работать в полицию. Quid pro quo[3], Уинтер. Это справедливо.

Отдаленное эхо того проклятия, которое отец медленно прошептал тогда, прокатилось у меня в голове. «Мы одинаковые». Простой ответ показался мне более подходящим вариантом в данный момент. Я аккуратно поставил стакан на стол.