Джейн, анлимитед

– Ладно, – говорит Айви и тянет палец к изображению. Когда она касается картины, ее палец проходит внутрь. Ее рука полностью проваливается туда. С тревожным возгласом она отдергивает ее назад. Айви внимательно изучает свою ладошку. Обрадовавшись, что все пальцы на месте, девушка переводит изумленный взгляд на Джейн.

– Сгораю от нетерпения услышать, что ты предложишь мне дальше, – говорит она.

– Я хочу познакомить тебя с женщиной, которая умеет общаться с морскими медведями.

Айви хлопает глазами:

– С морскими медведями?

– Хочу тебе это показать. Пойдешь?

Айви поднимает голову к картине:

– Морские медведи там, за картиной?

– Да.

Айви снова моргает:

– Ты будешь со мной все это время?

– Да.

– Обещаешь?

– Клянусь.

– Тогда пойдем, – соглашается Айви.

– Как думаешь, Стин? – спрашивает Джейн, глядя вниз. – У бродяки и его человека может быть два дома в разных мирах, с тетей и подругой?

Джаспер смотрит Джейн в глаза, чуть склонив голову набок, словно обдумывает. Затем входит в картину.

Джейн поворачивается к Айви, открывшей от удивления рот.

– Ты мне доверяешь? – спрашивает Джейн.

Айви смотрит на нее широко распахнутыми глазами и кивает.

Джейн берет Айви за руку и ведет в другой мир.

От автора

Этот роман – дань уважения моим самым любимым книгам. Например, имена многих персонажей имеют прямое или косвенное отношение к именам из «Ребекки» Дафны Дюморье – классического произведения на тему «сирота попадает в таинственный дом». Фамилия устрашающей и чудаковатой экономки Дюморье – миссис Данверс, мои же экономка и дворецкий носят фамилию Вандерс. Собаку в «Ребекке» зовут Джаспером, мою – тоже. Название лодки, сыгравшей важную роль в «Ребекке» – «Je Reviens», что с французского переводится как «я возвращаюсь»; мой Дом называется Ту-Ревьенс – в переводе с французского «ты возвращаешься». Фамилия Йеллан, которую я дала Патрику и Айви, принадлежит героине еще одного прекрасного романа Дюморье – «Трактир „Ямайка“».

В первой части романа я описываю письменный стол, который Джейн обнаружила в своей гостиной. По сути, это бюро из комнаты Ребекки, вплоть до ярлыков с надписями в выдвижных ящиках. Есть и множество других параллелей, преднамеренных и не совсем, но я хочу предоставить читателю возможность отыскать их самому. Я всегда считала «Ребекку» одной из самых удивительных книг, которую мне довелось прочесть. Писатели словно вдыхают книги, смешивают их содержание с тем, что происходит у нас внутри, а затем выдыхают уже новые произведения.

Я также держала в голове и другую книгу на тему «сирота попадает в таинственный дом» – «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Самая явная отсылка к этому произведению – имя главной героини, хотя на самом деле я назвала Джейн в честь кошки, которая жила у меня в детстве. Полагаю, что имя Шарлотты Трэш также является частичной отсылкой к Бронте, но в действительности моя Шарлотта получила свое имя в честь писательницы Шарлотты Перкинс Гилман за ее леденящий душу рассказ «Желтые обои». А еще в моем доме на чердаке тоже живет «сумасшедшая женщина». Как и в «Джейн Эйр», моя ненормальная – первая жена хозяина дома. Правда, на самом деле она не сумасшедшая, а просто физик-теоретик.

Прекрасный, но удручающий роман Эдит Уортон «В доме веселья» тоже сыграл не последнюю роль в написании этой книги. Главная героиня «В доме веселья» – бедная осиротевшая женщина Лили Барт, живущая в Нью-Йорке на рубеже веков и имеющая собственные взгляды на то, как закрепиться в высшем обществе и… Да, если уж проводить параллель с Люси Сент-Джордж, то все это совсем не весело. Думаю, было бы невозможно написать, как богатая Киран приглашает бедную подругу в свой причудливый Дом, не думая при этом о Лили Барт и эпохе фрейлин.

Я позаимствовала начало «искпедиции» Джейн и диалоги из «Винни-Пуха», из восьмой главы, «В которой Кристофер Робин организует „искпедицию“ к Северному полюсу». Прости, медвежонок Пух. Несмотря на то что я сотворила с тобой в своей книге, я действительно очень тебя люблю, и ты всегда будешь моей книгой номер один для приятного расслабленного чтения. Думаю, именно поэтому твой образ сразу же всплыл в моем сознании, когда я подумала о том, от чего у читателя пойдет мороз по коже.

Разумеется, на написание книг оказывают влияние не только другие книги. Скульптура рыбы Константина Бранкузи вполне реальна. Румынский скульптор Бранкузи, один из родоначальников модернизма, создал несколько скульптур в виде рыб. Та, о которой идет речь в моей истории, на самом деле хранится в Музее искусств Филадельфии. Когда я связалась с тамошним отделом реставрации и спросила, как рыба прикреплена к пьедесталу и повредится ли скульптура, если ее снять, мне сказали, что не станут отвечать на этот вопрос. На самом деле довольно мудрая политика. Писатели часто задают странные вопросы о всяких деталях. Все потому, что мы не идеальны.