Джейн, анлимитед

День рассветает желтым и зеленым. Джейн больше не удается заснуть. Наконец она выскальзывает из-под одеяла – осторожно, чтобы не потревожить Джаспера. Она идет в гостиную и выглядывает в окно. Со стороны рамбла к дому приближается фигура: Колин Мак, одетый во все черное. Видимо, он спешит – все время оглядывается. Это немного странно: думает, что его преследуют? Что он вообще там делает? Не могут же все в этом доме быть шпионами? Джейн наблюдает, как он заходит в дом через дверь, ведущую к бассейну.

Когда она поворачивается лицом к комнате и видит изломанный зонтик, валяющийся на полу, ей становится не по себе. Его обломки расположены так, что Джейн видит фиолетовую ткань, через которую равномерно просвечивает серебристо-золотистая подкладка. Ее разум словно наполняется волшебным сиянием, подобно яркому свету, который оставляет после себя на сетчатке глаза яркий блик, перед тем как окончательно померкнуть. Мимолетный призрак тети Магнолии.

– Тетя Магнолия? – зовет она вслух.

Она всегда моментально реагировала на зов, бросая все свои дела, едва услышав свое имя из уст Джейн. Те моменты были настоящими.

Джейн осторожно опускается на пол, откинув голову к окну. Зонтик – иллюзия, не более того.

По-видимому, Джейн позволено посещать завтрак одновременно со всеми, поскольку никто не пытается ее остановить. Ее маршрут лежит через бальный зал. Она старается держаться поближе к стенам, обходя стороной служанок, моющих пол.

За завтраком никого нет, и, кажется, подавать его никто не собирается. В дальнем конце длинного стола стоит кофейник, рядом с ним – фрукты, хлопья, молоко, сахар и горшочек застывшей овсянки. Она насыпает себе немного кукурузных хлопьев и быстро ест. Затем возвращается в приемный зал, кишащий людьми. Она не знает, куда пойти дальше, и вдруг на мосту второго этажа видит Джаспера. Он сидит с довольным видом, просунув нос между столбиками балюстрады, и Джейн думает, что он может подсказать ей верное направление. Она поднимается к нему.

– Полагаю, это далеко не первое твое праздничное утро, правда, Джаспер?

Шумиха внизу начинает приобретать какой-то смысл. Люди разбредаются по группам: обслуживающий персонал – отдельно, музыканты – отдельно. Патрик и Айви, расхаживающие туда-сюда по коридору либо вверх-вниз по лестнице, наверняка шпионят. Они вообще когда-нибудь занимались домашним хозяйством? Кто знает. Сама миссис Вандерс не приближается. Она стоит как скала в центре приемного зала, и люди огибают ее с обеих сторон. Она почти не разговаривает, словно стремясь контролировать все действо одним только взглядом.

Киран идет вдоль мостика и, зевнув, останавливается на противоположной от Джаспера стороне. Еще один человек, понятия не имеющий о том, что происходит в ее собственном доме. «Только не вынуждай меня тебе врать», – мысленно просит Джейн.

– Доброе утро, – говорит Киран с полуулыбкой. Ее волосы собраны в конский хвост, и Джейн думает, что она, должно быть, еще не накладывала макияж. – Решила рассмотреть все с высоты птичьего полета?

– Отсюда отличный обзор, – отвечает Джейн.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, сегодня мне гораздо лучше.

Киран облокачивается о перила.

– Когда мы были маленькими, – говорит она, – это были наши любимые дни в году. Мне нравилось стоять здесь с Патриком и за всеми наблюдать. Айви тогда была еще совсем малышкой, она держала меня за руку и смотрела большими, как тарелки, глазами. А любимым занятием Рави было всем мешать.

– Как он это делал?

– Задерживал всех, настаивая на том, что сам будет носить разные вещи, при этом понятия не имея о том, что куда нужно складывать. – Киран закидывает свой конский хвост за плечо, слегка улыбнувшись. – Уверена, он считал, что помогает.

– И ему разрешали?

Киран пожимает плечами:

– Нет, если Октавиан или кто-то из четы Вандерс заставал его за этим занятием. Но они обычно бегали как подорванные. Рави знал, как с ними не столкнуться. Он был маленьким очаровательным деспотом. Было очень… поучительно наблюдать за тем, как люди на него реагируют.

– Поучительно?

– Настоящее пособие. Как минимум, по психологии полов, а то и возраста и рас. Что станет делать струнный квартет белых женщин, когда богатенький мальчишка наполовину бенгальского происхождения, единственный сын белого хозяина, говорит им поставить сцену в каком-нибудь совершенно неподходящем месте? Например, посреди лестницы?

– Не знаю, – говорит Джейн. – Что?

– Обычно было три варианта, – рассказывает Киран. – Не обращать на него внимания, подождать, пока придут Вандерсы или Октавиан и заставят его замолчать либо плясать под его дудку, сверля его ненавидящими взглядами. В этом конкретном случае они его проигнорировали, Рави начал вопить, они продолжали не обращать на него внимания. В конце концов появился Октавиан и унес его на одном плече, плачущего и зовущего маму. Которая, разумеется, не пришла, потому что работала.

– И что Октавиан сделал дальше? – спрашивает Джейн. – Отшлепал его?