Джейн Доу

Вестибюль почти пуст к тому времени, как я вхожу. Женщина на руках качает капризничающего ребенка. Маленькая девочка выходит из уборной и направляется к двери в главный зал. Как только она хочет войти внутрь, через дверь вылетает мужчина, держа телефон у уха, на лице шок. Пару секунд спустя за ним следует другой мужчина.

— Что это, черт побери, такое? — шипит он.

Сняв очки, я проскальзываю через медленно закрывающуюся дверь в большой зал. Большинство прихожан поют вместе с хором, но я вижу несколько групп людей, перешептывающихся между собой. Этого недостаточно, чтобы сорвать службу, но вполне приемлемо, чтобы начать гул разговоров.

Я подкрадываюсь дальше и ногой придерживаю дверь открытой. Стивен стоит впереди, подняв лицо и направив его к своему отцу, который стоит за трибуной, блаженно слушая великолепную музыку позади него.

Стивен поет со всеми. Его мир все еще цельный. Он не может видеть, как фундамент под ним начинает покрываться трещинами. Еще некоторое время я наблюдаю за происходящим. Люди в передних рядах самые набожные и послушные ― никто из них еще не знает о происходящем, но задние ряды трепещут.

Мне приходит еще одно письмо. Я слышу жужжание телефона у кого-то в вестибюле. Я не могу сдержать смешок, что образуется у меня в горле.

Файл под названием «Ценности семьи Хепсворт. Часть вторая» немного более скандальный. На самом деле, откровенно постыдный. Стивен говорит таким высокомерным, таким пьяно-довольным собой голосом, когда рассказывает историю о грязной интрижке со своей мачехой, женой пастора и покровителя этих верующих, религиозной общины. Ох, Стивен. Как ты мог? Как ты мог предать своего отца таким способом?

Конечно же, я обрезала его слезливое сожаление в конце. Если захочет, он сможет вживую это продемонстрировать. И я уверена, что захочет.

Несколько громких визгов доносится из толпы. Пара человек встают. Я отхожу от двери, позволяя им закрыться, но вскоре они снова открываются. Хор все еще поет, но большинство прихожан поняли, что случилось нечто ужасное. Некоторые держат телефон прижатым к уху, но большинство собралось в группы на скамьях, разговаривая сквозь музыку и отчаянно жестикулируя.

Дверь сейчас почти все время открыта, потому что люди начали выходить. Хор начинает петь новую песню, но звук стал слабее, когда члены хора вытягивают шеи, чтобы взглянуть на беспорядок в аудитории.

Я наблюдаю за Стивеном, который стоит в передней части зала, медленно оглядываясь вокруг, сбитый с толку шумом. Пастор Хепсворт выглядит слегка обеспокоенным и озадаченным, но у него до сих пор нет представления о том, что его ждет впереди.

Как только еще больше людей врывается в вестибюль, рев становится просто оглушительным. Прямо перед тем, как я разворачиваюсь, чтобы уйти, в толпе образуется пролом, и я вижу Стивена, подходящего к отцу за трибуной. Он озабоченно опускает брови. В этот милый момент взглядом он натыкается на меня. Его глаза расширяются. Я улыбаюсь ему.

«Джейн?» вижу я, как он говорит одними губами в замешательстве. Я растягиваю улыбку в ухмылку. Позволяю ему видеть мое чистое и искреннее наслаждение. Надеюсь, он будет помнить эту улыбку до конца своей жизни. Затем я машу ему рукой и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Когда я достигаю двери, слышу, как еще больше телефонов гудят. Мне приходит уведомление из электронной почты. Я сажусь в свою машину и завожу двигатель.

В безопасности тепла своего большого черного внедорожника, я слушаю последний аудио файл. «Ценности семьи Хепсворт. Часть третья» — это просто что-то с чем-то.

Неужели это пастор Хепсворт, наш пастор Хепсворт, велит женщине лечь на его стол? Боже мой, неужели он произносит молитву за нее, когда берет ее прямо в своем церковном кабинете? Она... О, Боже мой, это она зовет его «Папочкой» и умоляет простить ее за все грехи?

Я хихикаю над всем этим. Я действительно сыграла эту часть на «ура», и ему понравилось это: он стонал и рычал от удовольствия, что я подчиняюсь, называя меня своей милой девочкой, пока вдалбивался в меня. Мое представление звучит таким искренним. Я стараюсь изо всех сил, делая свою работу, когда знаю, что есть аудитория. А это та еще аудитория.

Женщина, всхлипывая, выбегает из церкви. Она единственная спасается бегством. Большинство из них будут крутиться вокруг довольно долго, чтобы посмотреть на этот спектакль.

Не каждый день тебе выпадает шанс посмотреть, как уничтожают мужчину. Не каждый день ты можешь увидеть, как разрушается вся семья. Это не единичный случай. Это не простой проступок, который можно простить.

Я открываю окно. Музыка замолкла. Теперь церковь грохочет так, словно в ней кувыркаются валуны. Это звук толпы.

Еще долгое время я сижу в своем автомобиле и наблюдаю. Люди начинают толпами выходить, все они разочарованы и злы и преданны. Некоторые мужчины даже плачут.