Джек, который построил дом

«Привет!

Извини, не сразу ответил. Не удивляйся, что я отказался от выставки: душа не лежала. Нашел альтернативное решение, скоро узнаешь.

Яша ни на что не жалуется, работает как зверь и вообще орел. Мамашка – как всегда. Счастье, что она не знает о моей болячке. Остальные (кроме Юльки с Алексом) просто забодали сочувственными вопросами: ну ты как?.. И глаза жалостливые. Не спастись: это называется чуткостью. Знал бы – ни в жизнь не прокололся бы. А раз сказал, изволь отчитываться: радиация, химия и что-врачи-говорят. В последнее время с легким сердцем отшиваю сочувствующих. Один обиделся, другой открыл рот – и не сразу закрыл. Устал я. Спасибо китайцу – не знаю, что бы делал без него.

А так ничего.

Мы с Юлькой так и не попали в Париж – единственные, наверное, из всей русской Америки. Все побывали – как же, Париж, и никакой ОВИР не нужен. А мы пролетели. Бог посылает человеку штаны, когда у того уже нет задницы. Я прошлой ночью, когда не спалось, подумал: если бы мне предложили на выбор Париж или наш Остров, я бы выбрал Остров. Утром позвонил Юльке. Думал, скажет – Париж, а она говорит: Остров. Я бы полетел – всего 4 часа! – но там солнце; мне нельзя даже ногу погреть. Вот такая лажа.

Забавно – полгода я без работы, но руки по штурвалу не тоскуют. Я слушаю музыку, просто слушаю, не лупя по клавиатуре. Листаю стихи своего любимого Вулфа. Такое впечатление, что ему было больно писать их. Тебе не посылаю: захочешь, найди на немецком. А ты прочитал “Взгляни на дом свой, ангел”? Забываю спросить. Удивляюсь, как он давно и прочно меня захватил. Кажется, разгадал: его многословность от избытка души. Многословность без словоблудия, без подмены понятий.

Еще забыл: я когда-нибудь называл тебя по имени?

В моей рюмке полглотка коньяка. Сейчас допью. Помнишь, как мы с тобой в тот раз по телефону выпили?

Все, бывай! Пошел спать.

Ян».

Ложился, но засыпал не сразу. Перед глазами чередовались фотографии, выстраиваясь в будущие страницы, словно включалось особое зрение: да, именно так надо делать. Это их с Юлькой эпоха, начавшаяся – странно подумать! – в прошлом веке, в симметричном девяносто первом году. Двадцать лет, коротенькое бездонное сегодня, составленное из отдельных фрагментов, каждый из которых обретает смысл только рядом с другими. Как-то Чижик на полу складывал пазл из груды твердых картонных частичек, поминутно глядя на картинку. Вооруженные рыцари в полной готовности сидели на конях, а принцесса тянула к ним руки со скалы. Казалось, она вот-вот рухнет в бездну, потому что скала под нею белела пустотами – потерялись нужные кусочки.

Май принес долгожданное прочное тепло. Телевизор, интернет и газеты сообщили, что бен Ладен убит. И точно так же, как десять лет назад, время в библиотеке замерло: все смотрели новостную ленту. Десять лет, на которые Кэрол ошиблась, – много или мало? Нацистов отлавливают до сих пор, а война кончилась давно.