Джек Лондон: Одиночное плавание

Но слова эти были написаны почти 20 лет спустя. А тогда он смотрел на «приготовишек» явно по-другому. Они действительно казались существами «с другой планеты». И «планета» эта была куда чище и симпатичнее той, с которой прибыл он. И еще оказалось, что они совершенно нормальные, приятные люди. А девушки — красивые и чистые. И — что поразительно! — с ними можно было разговаривать. И даже… встречаться. Впрочем, «свою» Хайди он встретил в Армии спасения, — скорее всего, с подачи тех же «приготовишек».

В книге о муже миссис Чармиан Лондон утверждала, что в Союз молодежи он попал благодаря упоминавшемуся выше Льюису Шатгоку[80]. Верится с трудом. Интерес последнего к девушкам был уж совсем не платоническим. Едва ли среди «молодых христианок» ему «обломилось» бы. Если, разумеется, того не интересовали и другие темы.

А вот для Джека Лондона общение с «инопланетянами» имело последствия. И не только в лице Хайди. Как бы скептически он впоследствии ни относился к «молодым христианам», люди они действительно были наивные, но образованные, вели озабоченные разговоры о положении вещей в общественном устройстве и прилагали усилия к тому, чтобы помочь обездоленным. Расслоение на богатых и бедных, явная несправедливость в распределении доходов — обо всем этом Лондон наверняка задумывался и прежде. Но вот масштаб проблемы осознал (или, точнее, начал осознавать), скорее всего, наблюдая за действиями добровольцев из Армии спасения и «молодых христиан», общаясь с ними. В конце концов, чтобы прорасти, зерна сначала должны быть брошены в почву.

В «Мартине Идене» Джек Лондон упоминает о неком кружке «словоохотливых социалистов и философов», который собирался в городском парке Окленда. Герой романа, собственно, и начал приобщаться к социалистическим идеям, прислушиваясь к разглагольствованиям доморощенных философов. Путь Лондона к размышлениям о мироустройстве был поизвилистее, но начался, похоже, именно с общения с «инопланетянами». Во всяком случае, понимание недостаточности собственного образования и острое желание переместиться в иной социальный слой, повыше, — возникло впервые, судя по всему, именно там и тогда. Вряд ли, конечно, намерения эти сразу приобрели четкие очертания цели. Появился и еще один фактор, который подтолкнул молодого человека в этом направлении. А вот он связан был уже с литературой и, по сути, знаменовал появление писателя по имени «Джек Лондон». Хотя свой первый опубликованный текст он подписал немного по-другому.

В биографиях Лондона, как уже говорилось, много разночтений. Но по поводу первой публикации их нет: факты и обстоятельства хорошо известны. Мать писателя, несмотря на все невзгоды и перемены, продолжала оставаться общественно активным человеком, интересовалась тем, что происходит в мире, стране, штате, читала газеты. И вот однажды вечером, когда Джек вернулся с работы, она зашла к нему в комнату с газетой в руках. Это был очередной выпуск «Утреннего призыва», выходившего в Сан-Франциско[81]. Там было опубликовано известие о конкурсе на лучший художественный очерк[82], объявленном газетой. Мать предложила сыну в нем поучаствовать. Поначалу он воспринял идею без энтузиазма. Ссылался на то, что очень устает на работе, у него нет ни сил, ни времени. А еще говорил, что ему не о чем, собственно, и рассказать. Мать возражала: «Но ты столько видел… Почему не описать что-нибудь, что ты делал или видел в Японии, на море… Ты так об этом рассказывал…» И Джек согласился попробовать.

Даже много лет спустя, будучи всемирно известным писателем, он хорошо помнил то событие, которое описал в очерке «О себе»: «Сан-францисская газета “Колл” назначила премию за очерк. Мать уговаривала меня рискнуть, я так и сделал и написал очерк под названием “Тайфун у берегов Японии”. Очень усталый и сонный, зная, что завтра в половине пятого надо быть уже на ногах, я в полночь принялся за очерк и писал, не отрываясь, пока не написал две тысячи слов — предельный размер очерка, — но тему свою я развил лишь наполовину. На следующую ночь я, такой же усталый и сонный, опять сел за работу и написал еще две тысячи слов, в третью ночь я лишь сокращал и вычеркивал, добиваясь того, чтобы мое сочинение соответствовало условиям конкурса»[83].

Можно представить эмоции Лондона, когда очерк напечатали и объявили результаты конкурса: он получил первую премию; вторую и третью дали студентам Стэнфордского и Калифорнийского университетов в Беркли!

Позднее выяснилось, что первое место ему присудили все пять членов жюри единогласно. В решении, опубликованном в газете, среди прочего были и такие слова: «Самое поразительное — масштабность, глубина проникновения и выразительность, которые отличают молодого автора».

Очерк, правда, подвергся редакторской правке: настоящее время заменили на прошедшее, вычеркнули часть эпитетов, сократили некоторое количество прилагательных. Но что за беда! Это был, конечно, настоящий личный триумф!