Джек на Луне

— Ну раз так… Скажи мне полное имя его отца или матери, и я выпишу чек.

— Он с мамой живет, но… она до банка не доберется. Она не ходит почти, на костылях только. Может, ты на имя Томаса чек выпишешь?

Смотрю, этот гад ухмыляется, как хитрожопый Скрудж: типа меня не проведешь. Я твоему дружку чек, а вы потом вместе мои денежки профукаете?

— Нет, Джек. Это так не работает. Если тебе действительно нужны шины, можем завтра съездить в Силкеборг и их купить.

— Да их по интернету заказать можно! — возмутился я. Щас, я еще с ним по магазинам поеду! Наездился уже.

— Хорошо, — Себастиан аккуратно сложил салфетку и положил рядом с пустой тарелкой. — Тогда помоги маме убрать со стола, а потом пойдем в твою комнату и вместе закажем. Ты ведь не против, Катюша? — и он чмокнул ма в щечку.

Мать, конечно, не возражала. А я таскал на кухню тарелки по одной, пока она не рассмеялась:

— Женька, что ты странный сегодня какой-то! Ползаешь нога за ногу. Устал, что ли? Иди давай, я сама остальное уберу, — и вытолкала меня из круга света и тепла.

— Готов? — подмигнул отчим и пошел наверх.

Блин, новые шины для Томаса, по ходу, дорого мне обойдутся.

На следующий день Вильям заявился в школу с перевязанной рукой. Шапочка Каспара была надвинута на брови, но постоянно сползала вверх, открывая удивленным взорам здоровенный лиловый рог.

— Чего ты ему в щи-то навалял, — пристыдил я Томаса. — Вывеску испортил, теперь девчонкам нравится не будет.

— Так ты же сам сказал — по голове бить, — расстроился Паровозик.

Вот блин! Научил на свою плешь!

— Это была мета… мефа… Короче, я для сравнения это ввернул. Где твое факинг образное мышление?

Тут на парту перед нами шлепнулся скомканный листок. Томас вжал башку в плечи и уставился на него так, будто это была бомба замедленного действия. Я протянул к записке руку.

— Не надо, — зашипел Паровозик. — Там наверняка всякие гадости. Про меня.

— Да успокойся ты, — я покосился на Медведя, рисующего на доске химические формулы, и развернул листок. — Может, это вообще не тебе.

Но оказалось, письмо было адресовано Томасу. Стояло в нем следующее: "Это правда, что ты Вильяма и Каспара насосом отчморил и обоссал обоих?" Я сунул бумажку супермену под нос. Грозный взгляд Медведя в этот момент пронесся над классом, так что мы залегли в траншею. К доске вызвали девочку Адамс.

— Это преувеличение, — Паровозик постучал по кривым строчкам пальцем с заусеницами. — И вообще, все было совсем не так.

Я возвел очи к небу, взял карандаш и сочинил ответ: "Анонимки не рассматриваются. Но если тебе хочется того же, подпишись, и я организую". Томас хихикнул, скатал бумажку в комок и швырнул через плечо. Сзади кто-то закашлялся, кто-то фыркнул громко, по ходу, девчонка.

— Луиза, тебе хочется помочь Наташе у доски? — проревел Медведь.

Я показал Паровозику под партой большой палец.

На перемене вокруг нас вился Андреас. То он приставал со своими сальными анекдотами, вроде "Вы знаете три недостатка п…зды? Если ты п…зда, то живешь в дыре. Там всегда мокро. А соседка у тебя — жопа". То рвался угощать раскисшими карамельками. То предлагал налить в гандоны воды и кидать со второго этажа в девчонок. Короче, пацан явно пытался сменить команду. Под конец он меня так забодал, что я его за ворот сгреб, к себе подтянул и говорю:

— Слышь, ты, шавка! Катись-ка отсюда, пока я тебе пенделей не надавал. Иди, Вильяму там и корешам жопу лижи. А я очко подставлять не собираюсь.

Ну, пошаркал он в класс, типа обиделся. А Томас морщится:

— Зачем ты с ним так, Джек? — и смотрит, как будто я у малыша мороженку отнял.

Я плечами пожал:

— Не люблю жополизов.

— Я тоже. Но можно же с людьми по-человечески разговаривать.

Меня прям как под дых ударили.

— А, — говорю, — понятно! Джек же быдло. Только и может, что матюгаться да цепью махать. Когда на некоторых наезжают, когда проблемы, Джек в самый раз. А как устаканится все, так Джеком подтереться можно. Знакомая, знаешь, такая песенка.

Томас пытался меня остановить, шлепал чего-то губами, но я не слушал его. Отпихнул в сторону, послал по адресу и ушел. Вообще ушел, только рюкзак из класса забрал. Раз я физру прогуливаю, то и все остальное могу прогулять — семь бед, один ответ. А шины этому оленю завтра по почте придут. Пусть ими подавится.

Вечером после ужина я сидел у себя в комнате и пялился в экран, на котором светился белизной чистый документ Ворд. Вообще-то это я типа писал сочинение по датскому. Уже почти час. Со скрытой странички звучал Людовико Эйнауди. Мне удалось, порывшись на ютубе, выяснить, что именно его "Примаверу" играла Лэрке в тот день, когда у меня в голове сложился стих. Вот только теперь ничего не складывалось. Ни единой строчки.

Внизу раздался звонок. Я решил, что это к Себастиану кто-то. Может, сосед или запоздалая почта. Но через несколько минут в дверь поскреблись.

— Жень, к тебе там мальчик. Говорит, из вашего класса.

Какого?… Ко мне никто тут еще не приходил. Да и не звал я никого.

Выключил музыку, вылез из-за стола и потопал за матерью вниз по лестнице. Смотрю — в гостиной Томас. Присел на краешек белого дивана, едва дышит.