Джек Ричер, или Синяя луна

Сначала они заехали в гигантский супермаркет, находившийся на выезде из города. Как и многие подобные места, он работал всю ночь — холодный, пустой, огромный, похожий на пещеру, залитую ярким белым светом. Они катили между рядами тележку размером с ванну, наполняя ее упаковками всего, что им пришло в голову. Ричер расплатился наличными, которые взял из похожего на картофелину бумажника Гезима Хоксы, решив, что это наименьшее, что он может сделать в данных обстоятельствах. Потом они тщательно упаковали всё в шесть хорошо сбалансированных пакетов. Ведь им предстояло пройти значительную часть пути пешком, а может быть, даже перелезать через заборы.

Они отперли «Крайслер» и сложили пакеты на заднее сиденье. Из багажника не доносилось никаких звуков или признаков неповиновения. Вообще ничего. Эбби захотела проверить, всё ли в порядке с их пленником.

— А если нет? — спросил Ричер. — Что ты можешь сделать?

— Наверное, ничего.

— Тогда и проверять не стоит.

— Как долго он будет там оставаться?

— Столько, сколько потребуется. Ему следовало подумать о собственной жизни раньше. Я не понимаю, почему его благополучие должно беспокоить меня только из-за того, что сначала он решил поставить под вопрос мое. Я не совсем знаю, как это работает. Они сами начали и не вправе рассчитывать, что я обеспечу им медицинскую помощь.

— Мы должны быть великодушными, раз одержали победу, — заметила Эбби. — Не помню, кому принадлежат эти слова.

— Полная открытость, как я уже говорил, — сказал Ричер. — Такой уж я человек. Тип в багажнике еще дышит?

— Я не знаю.

— Но такая возможность существует.

— Да, существует.

— Это и есть мое проявление великодушия после победы. Обычно я убиваю поверженных врагов и их семьи, а потом мочусь на могилы предков.

— Я никогда не понимаю, когда ты шутишь.

— Полагаю, это правда.

— Ты хочешь сказать, что сейчас не шутишь?

— Я хочу сказать, что в моем случае благородства всегда не хватает.

— Ты покупаешь еду пожилой паре посреди ночи…

— Но благородство тут совсем ни при чем.

— И все же это хороший поступок.

— Потому что однажды наступит время, когда я стану таким, как они. Но никогда — таким, как парень в багажнике.

— Значит, для тебя все сводится к племени, — сделала вывод Эбби. — Либо люди принадлежат к твоему племени, либо нет.

— Мои люди и неправильные, — сказал Ричер.

— А кто состоит в твоем племени?

— Почти никого. Я веду одинокий образ жизни.

Они добрались на «Крайслере» до города, свернули налево, в восточную часть, и через городские кварталы покатили к дому, где жили Шевики. Туда, где находилась зона послевоенного строительства. Ричер уже чувствовал, что хорошо ее знает. Он решил, что они могут проехать по параллельной улице, и тогда украинцы не заметят их издалека. На противоположной стороне квартала они припаркуются напротив соседей Шевиков. «Крайслер» окажется на одной линии с «Линкольном», капот к капоту, багажник к багажнику, но на расстоянии в две сотни футов. Ширина двух улиц. И два дома между машинами.

Они выключили фары, медленно покатили в темноте по узким улицам, свернули направо перед обычным поворотом, потом налево и остановились там, где задняя часть дома Шевиков находилась напротив дома их соседей. Одноэтажного, крытого битумной черепицей, похожего, но не совсем такого же. Передняя часть выходила в открытый дворик. Задний окружал прямоугольник забора высотой в человеческий рост. Чтобы перемещать газонокосилку из одной части в другую, в заборе имелась складная секция, похожая на ворота.

В доме было пять окон, выходивших на улицу, одно из них плотно закрыто шторами. Наверное, там находилась спальня. Хозяева спали.

— А если они нас увидят? — спросила Эбби.

— Они спят, — заверил ее Ричер.

— А если проснутся? — не унималась она.

— Не имеет значения.

— Они вызовут полицию, — предупредила Эбби.

— Скорее всего, нет, — возразил Ричер. — Они выглянут в окно, увидят машину гангстеров, закроют глаза и будут надеяться, что она уедет. Ну, а утром, если их спросят, ответят, что ничего не видели, — из соображений безопасности. Они скажут: какая машина?

Ричер заглушил двигатель.

— А вот собака может стать серьезной проблемой, — заметил он. — Она может начать лаять. А за ней и другие. Если они поднимут шум, украинцы придут проверить. Просто от скуки, если у них не будет другого повода.

— Мы купили бифштексы. У нас есть сырое мясо.

— У собак нюх лучше слуха или наоборот?

— У них и то и другое на хорошем уровне.

— Примерно в каждом третьем доме в США есть собака. Немногим больше тридцати трех процентов, если быть точным. Это дает нам примерно два шанса из трех, что все будет в порядке. К тому же она вполне может и не начать лаять. Возможно, собаки здесь спокойные, а украинцы окажутся слишком ленивыми, чтобы пойти проверять. Им тепло и удобно. Может быть, они спят. Я думаю, что с нами все будет в порядке.

— Сколько сейчас времени?

— Ровно двадцать минут шестого.

— Я вспомнила, как сказала тебе, что женщина должна каждый день совершать поступки, которые ее пугают. Утро началось всего двадцать минут назад, а я уже во второй раз это делаю.