Джек Восьмеркин американец

– Мне кажется, что ваш приезд в коммуну с этими пустыми чемоданами вряд ли вызовет там радость.

– О, я на это и не рассчитываю.

– Возможно даже, что выйдут неприятности.

– Какие именно?

Летний решил выместить на Кацаурове в одном слове всю антипатию. Он сказал, глядя ему в глаза:

– Арестуют…

Кацауров передернулся.

– Но я не преступник. Почему вы так думаете?

– Видите ли, ваша сестра передала коммуне почти все свое имущество.

– И гонг?

– Да, конечно. И гонг, и глобус, и карты, и даже библиотеку. Посуда в общей столовой. Вам придется отнимать вещи силой…

Кацауров почернел, замолчал.

Потом он заговорил мягко и укоризненно:

– Почему же вы так поздно сказали мне об этом? Мне кажется, что в наши тяжелые времена интеллигентные люди должны помогать друг другу. Ведь сейчас мне придется возвращаться в Москву. Не стану же я устраивать сам скандала в коммуне, я возьму поверенного. Иными словами, я совершенно напрасно потратил время и деньги.

Летнему было очень трудно удержать смех. Но он все-таки сдержался и ответил вполне серьезно:

– Я не специалист по части получения наследства. Я

писатель. Может быть, я и ошибаюсь, и вам вернут вещи полностью и еще заплатят за пользование…

– Это коммунары-то? Извините. Я себе совершенно ясно представляю, что там может случиться. Поезжайте в коммуну вы, если вам хочется, а я туда не ездок.

Он вышел из вагона, не доезжая одного перегона до места назначения. Уходя, не простился с Летним и сильно стукнул дверью.

Через двадцать минут Летний сошел на знакомой станции.

Прежде всего он пошел разыскивать людей, которые могли бы рассказать ему подробности трагического происшествия в коммуне.

Он вернулся на станцию через полчаса и отправил в

Москву телеграмму:

ВОСЬМЕРКИН ЖИВ ТЯЖЕЛО РАНЕН ЖЕНА УМЕРЛА

ПОДРОБНОСТИ ПИСЬМОМ.

Третий удар

Вот что случилось в коммуне в ту памятную ночь.

Выстрел прогремел близко от конюшни, и коммунары, не мешкая, бросились в сад. Николка бежал первым. В кармане у него был электрический фонарик, как-то подаренный ему Егором Летним.

Освещая себе дорогу, Николка заметил два тела на земле.

– Оба убиты! – закричал он, повернувшись назад. –

Маршев, скачи в больницу за докторшей! Телеграмму дай прокурору на станции! Осторожно в дом их несите – может, живы еще. А мы дальше побежим.

Маршев вернулся во флигель, и сейчас же двор наполнился плачем и причитаниями. Татьяну и Джека перенесли в комнату Николки. Прибежал Чарли, охнул, схватил

Джека за пульс. Рука была теплая, и пульс хоть слабо, но бился.

У Татьяны никаких признаков жизни не было.

Чарли начал быстро раздевать Джека. Одежда была прострелена и промочена кровью в трех местах: на груди, на ноге и на руке. Лицо у Джека было желтое и незнакомое.

Пока Чарли раздевал его, он не издал ни одного звука.

Чарли потребовал водки, йода и чистых полотенец. В

коммуне оказались только полотенца. Йод был у Татьяны, но его не могли найти.

В это же самое время Сережка Маршев на паре лошадей скакал в больницу.

Пятеро коммунаров – оба Чурасовых, Капралов, Булгаков и Курка – бежали по саду, все время чувствуя, что преступник ушел недалеко. По топоту ног и треску сучьев иногда казалось, что впереди бегут двое-трое, но сколько именно – решить на ходу было нельзя. Только за садом, у пруда, Николка рассмотрел перед собой две фигуры.

Он закричал:

– Стой! Стрелять буду! – и дважды выпалил из нагана не целясь.

Фигуры не остановились. Наоборот, прибавили шагу.

За прудом преступники, очевидно, решили, что правильнее бежать в разные стороны, чтобы запутать преследователей. Но маневр этот не принес им пользы: коммунаров было пятеро.

Николка и Курка побежали за тем, что взял влево от пруда; остальные за другим, по дороге к Чижам.

В поле Николка почувствовал, что начинает уставать.

Он был тепло одет и в высоких сапогах. На ходу Николка сбросил ватную куртку и прибавил шагу и тут заметил, что фигура впереди как-то странно подпрыгивает.

Николка оглянулся и крикнул Курке:

– Эй, наддай шагу! Сейчас мы его застукаем!

Затем зажег свой фонарик, сделал еще несколько шагов и остановился. Впереди никого не было, и топот затих.

Только кусты горбились под слабым светом фонарика.

Подбежал Курка, тяжело дыша.

– Ну?

– Пропал из глаз.

– Кусты обыскать надо, – сказал Курка. – Там и найдем.

Николка с фонариком обошел все ближние кусты, но не нашел никого.

– Эй, вылезай, видим! – закричал он наудачу. – Стрелять буду! – и выстрелил в дальний куст.

Никакого ответа.

Николка упал на землю и застонал от досады.

– Неужели и теперь не поймаем? Ведь позор! Позор!

– Может быть, те поймали? – предположил Курка.

Николка вскочил:

– Нам хоть бы одного захватить! До остальных доберемся. Идем!

Они побежали назад. Вдруг Николка присел и потянул за собой Курку:

– Посидим немного. Может, он выскочит.

Они тихо сидели на земле. Кругом огромное темное поле, над ним – небо без звезд. Тоска.

Вдруг где-то далеко грохнул выстрел. Курка хотел было бежать, но Николка остановил его:

– Там справятся. Давай лучше еще по кустам пошарим.

И они снова принялись обыскивать кусты, перекликаясь и пересвистываясь.