Джек Восьмеркин американец

– Четыреста акров, Чарли, и еще двести покоса, – ответил Джек. – Но через два года у нас должно быть четыре тысячи. Все земли, которые лежат вокруг, сделаются нашими.

– Вы их купите?

– Нет. Здесь нельзя покупать землю. Мы просто объединимся. Я тебе расскажу вечерком кое-что. Здесь, в СССР, задуманы замечательные вещи, дружище, и когда ты узнаешь все, тебе покажется, что Америка – это сумасшедший дом и мы вовремя убрались оттуда.

Чарли беспомощно махнул рукой. Он даже не хотел вдумываться в слова Джека. Впечатления давили его. Он подошел к своему другу, отвел его в сторону и тихонько сказал:

– Покажи мне твои зубы, Джек.

Джек улыбнулся своей золотой улыбкой.

– Целы! – закричал Чарли. – Что за черт! Ведь я так рисую дело: ты купил это хозяйство сообща с другими.

Теперь скажи мне, старик: откуда ты взял золото, чтобы внести свой пай? Ведь я тебе не перевел ни одного доллара.

Джек некоторое время молчал – должно быть, не знал, как ответить попонятней. Он только рассматривал свою руку, а потом принялся зубами отрывать от нее мозоль.

– Я платил вот этим золотом, Чарли, – сказал он и протянул своему другу кусочек огрубевшей кожи. – Даю тебе слово, что мы все расплачивались только этим. В

Америке, на биржах, это дешево ценится, дружище. Но вот нашлась на свете одна страна, где мозоли расцениваются на вес золота. Как догадываешься, я и двинул этот капитал в ход.

– Только и всего?

– Нет. Говоря по совести, пришлось пускать в ход и кулаки.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КОММУНА «НОВАЯ АМЕРИКА»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Егор Летний собирается в колхоз

Редактор газеты только что пришел на работу и не успел еще шляпу снять, как в его кабинет ввалился писатель

Егор Летний.

– Посоветоваться пришел, – заявил Летний добродушно и плюхнулся в кресло. – Решил ехать в колхоз.

– Хорошее дело, – сказал редактор и быстро снял шляпу, как будто поблагодарил Летнего. – Целевая установка есть?

– Есть. Повесть пишу. И хочу я в повести хороший колхоз показать. Литературу-то разную я подчитал, да этого мало. Надо колхозной соли поесть. Только не знаю, куда ехать. Посоветовать можешь?

– Отчего не посоветовать. Колхозов много.

– Мне чтоб получше был и поближе.

– И такие есть.

Минут пять потолковали о разных подмосковных колхозах и коммунах. Летний записал в книжку несколько адресов и собрался было уж уходить, но вдруг редактор спросил его:

– А тебе почему непременно поближе хочется?

– Да времени у меня, понимаешь, мало. А что?

– А то, что я тебя могу направить в одну интересную коммуну. Но это не близко.

– Что за коммуна?

– Да как тебе сказать… По чистой совести, я сам о ней почти ничего не знаю. Но ручаюсь: если она существует, то должна быть интересной. Ты вот послушай. Года два назад сюда, в эту комнату, явился ко мне из Америки парень с золотыми зубами. Прекрасно помню зубы, а вот фамилию его позабыл. Он пришел сюда голодный и попросил прежде всего поесть. Мы его тогда накормили, обнадежили. Потом он ночевал у меня и ночью рассказал свою историю.

Редактор замолчал и улыбнулся.

– Ну?

– Рассказал он мне свою историю… История прелюбопытная. Он попал в Америку случайно, во время гражданской войны. Красный Крест его туда затащил вместе с другими ребятами. Те-то уехали, а он отбился. Бродяжничал там, выучил язык, потом работал на фермах и совсем американцем сделался. Только вдруг потянуло его сюда, в

СССР.

– Зачем?

– Курьезная история! Он, видишь ли, задумал здесь обзавестись своей собственной фермой. Прослышал, что земля у нас национализирована, и прикатил. В Америке-то ведь за землю заплатить большие деньги надо, а у нас –

даром. Ну вот… Сам он был из заволжских крестьян, не помню уж, какой деревни. Я ему тогда помог выехать из

Москвы на родину, два червонца дал. Он обещал писать в газету о деревенских делах, но не прислал ни одной корреспонденции. Вот, собственно, и все.

– Что и говорить, интересно. Но не понимаю, при чем же здесь коммуна?

– Очень просто. Этой весной я получил от него огромнейшую телеграмму.

– Ну и что ж?

– Из телеграммы я понял, что он уже стоит во главе коммуны. Они даже трактор откуда-то достали, и вот как раз во время сева у них что-то приключилось. Во всяком случае, американец мне телеграфировал, что лежит на полу, связанный кулаками, и очень беспокоится, что пахота сорвется. Копия телеграммы была адресована губернскому прокурору. Одним словом, судя по всему, он уже успел освоиться…

– Ну и чем все кончилось?

– Не знаю. Думаю, что коммуна процветает. Ведь он мечтал о механизированном хозяйстве, об электрической дойке, рассказывал мне о клубнике величиной с кулак.

Парень был энергичный и деловитый. Остальное, полагаю, должна дать ему наша деревня.

Редактор искоса поглядел на Летнего. Тот поправил очки, зажмурился, почесал за ушами и сказал:

– Что и говорить: штука интересная. А далеко ли ехать?

– За Волгу. В Средневолжский край.