Джекпот

Рудик приходит в гостиницу минута в минуту. Заключает Костю в объятия, прикладывается щекой к его щеке. Постарел и помолодел одновременно: складки, морщины на лице, в глазах немыслимая усталость, зато сильно похудел, нет и намека на живот, стрижен коротко, по-боксерски, почти седой и усы пеплом тронуты. «Ты в отличной форме», – Костя делает комплимент. «Плаваю в бассейне, играю в теннис. Надо держаться, выхода нет». Одет со вкусом – галстук, рубашка и пиджак твидовый строго в тон. Предваряя вопрос, поясняет: «Одеваться по-разному приходится, смотря к кому и куда идешь. Здесь на это обращают внимание». Как бы между прочим сообщает – ради встречи пришлось отменить урок, что в его положении выживания… Спохватывается, чувствуя, что проговоркой ставит друга в неловкое положение, и дальше нежно и глубоко нутряно: «Мой милый, ты не представляешь, как я рад тебя видеть…» Объясняет, что возится сегодня со студентами (не называет их учениками) с восьми утра, а сейчас уже два дня. «Поверь мне, дикое напряжение. Сплю плохо. Каждый день встаю с мыслью: будет отмена урока или не будет? Выживаю, сам не пойму как. Но, в общем, все замечательно, работа есть. Я – модный тьютор…»

Ужинают в гостиничном ресторане, Костя заказывает белое французское вино, устрицы и черную икру. Рудик пробует остановить Костю: «Ты с ума спятил, это же безумно дорого! Прекрати шиковать». Костя, не реагируя, отдает распоряжения официанту. Когда все великолепие водружается на стол, Рудик, осудительно качая головой, приступает к еде: намазывает маслом теплый хлеб, кладет густой слой икры и смакует с наслаждением.

Говорят не о существенном, просто треп давно не видевшихся друзей. Ни России, ни иммиграции – двух излюбленных и неизбежных тем русских за кордоном не касаются, будто им это неинтересно. А ведь и впрямь неинтересно мусолить одно и то же: все в их жизни определилось, что толку обсуждать… Единственно – позволяет себе Костя анекдот. Новый русский приглашает московского друга в гости на остров, в Средиземном море купленный им. Остров – райский уголок. Сидят на роскошной вилле, жрут устрицы (Рудик многозначительно хмыкает), пьют вино, которому лет сто. Вдруг старый друг спрашивает нового русского: «Вась, а Вась, скажи честно, ты по родине не тоскуешь, ностальгию не испытываешь?» Новый русский ему: «Что я, еврей, что ли?» Рудик хохочет, понимающе кивает.

Он наливает полный бокал, выпивает и без всякого перехода начинает о Костиной операции расспрашивать.

– Звоню тебе домой, хочу поздравить с днем рождения, а там молчок. Еще дважды звоню – безуспешно. Оставляю сообщение на автоответчике. Ну, думаю, уехал, змей, отдыхать. А оказалось – кошмар, друг мой чуть концы не отдал, а я ничего не знал, не ведал.

– Чего там рассказывать: жив, и слава богу. Починили прилично, бегаю как козлик. – И как бы между прочим: – А я с работы ушел.

– Сам или сократили? – удивленно.

– Сам. По собственному хотению. Надоело и вообще…

А чем заниматься, на что жить будешь? Это же не шутки. А еще кутишь, – и жестом стол обводит.

– Съезжу в Россию, там поглядим. Кстати, я в Манхэттене жилье купил, приезжай, гостевая комната в твоем распоряжении.

– Ну, ты даешь!.. Откуда деньги? Наследство получил или в лотерею выиграл?

– В лотерею, – усмехается Костя.

– Ладно, дружище, шутки побоку.

– Какие шутки… Честное слово, в лотерею. Двадцать семь лимонов, – роняет спокойно, обыденно, будто о незначащем, чепуховом. И улыбку сгоняет с лица.

Рудик бокал у рта задерживает, не пьет, держит руку на весу. До него наконец доходить начинает.

– Ты… серьезно? Двадцать семь? Невероятно. Нет, не может быть.

– Может. Все, оказывается, в этой жизни может произойти, – лишает Костя друга последних сомнений. – Завтра пойдем в банк, я сниму наличные – для тебя. Убедишься.

– В каком смысле – для меня? – осторожно-прощупывающе, недоверчиво даже.

– В прямом. Хочу подарок сделать. От души. В знак нашей дружбы.

Рудик наконец выпивает, сосредоточенно закусывает, не поднимая головы. Что-то гложет его. Костя понимает, что (опыт раздачи подарков уже имеет) и, расставляя все по своим местам, торопится объясниться, прямолинейно, без церемоний.

– Так, слушай меня внимательно. Я хочу подарить тебе деньги. Чтобы ты жил, не страшась завтрашнего дня. У меня есть возможность помочь, и я воспользуюсь ею. На правах твоего давнего товарища. И не смей возражать, иначе я пошлю тебя на х..! – громко и с вызовом.

Рудик изумлен, таращит глаза.

– Старик, чего ты кидаешься? Нервный стал. Я же не спорю, не отказываюсь. Просто неожиданно все, надобно переварить.

– Не хрена тут переваривать! Не будет тебе никакого времени! – продолжает наступление Костя, не дает передышки оглоушенному Рудику. – Завтра в десять ноль-ноль изволь прибыть в гостиницу, и мы окончательно все обсудим. Усек?

– В десять не смогу, у меня урок.

– Когда сможешь?

– В полдень. И не в отеле. Я могу не успеть.

Где ты хочешь? Трафальгарская площадь устроит? Коронное наше место встреч.