«Дженерал моторс» в истинном свете. Автомобильный гигант: взгляд изнутри

У нас дома царила напряженная обстановка. Отчасти она вызывалась безработицей. Каждое лето автомобильные заводы закрывались на два или три месяца, чтобы перестроить производство на выпуск новой модели. Пособий по безработице тогда не существовало. Закрытие завода означало, что семья не имела постоянного дохода отца, хотя он и делал все возможное, чтобы заработать деньги плотницким ремеслом. Когда он имел постоянную работу у «Форда», временами у него возникали там неприятности. Один из таких инцидентов был особо примечателен. Однажды, когда мне было шесть или семь лет, ранним утром меня разбудил громкий стук в дверь дома. Отца, открывшего дверь, оттолкнули в сторону два головореза из легендарной наемной банды Гарри Беннета и принялись обшаривать дом в поисках инструментов и автодеталей, которые будто бы украли с литейного завода «Форда». Мой отец никогда с завода ничего не выносил, но это не избавило его от обыска. Помню, как эти два верзилы, одетые в черное, переворачивали дом вверх дном. Мать затолкала нас, детишек, в спальню и заперла дверь. Мы тихо сидели там, прислушиваясь к грохоту ломающейся мебели и хлопанью дверей, пока эти люди обыскивали весь дом. Когда все кончилось, мы были слишком напуганы, чтобы задавать какие-нибудь вопросы. Думаю, что мы восприняли все это как составную часть трудовой жизни отца.

К этим периодическим трудностям прибавился углубляющийся разлад между моими родителями. По мере того как я становился старше, пьянство отца порождало для нас все большие невзгоды. Между отцом и матерью ссоры происходили все чаще и становились более ожесточенными. Поскольку развод противоречил тогдашним общественным нравам, возникали длительные, периоды жизни врозь. Насколько и помню, таких периодов было три. При каждом разъезде мы с братьями перебирались вместе с матерью в Лос-Анджелес, где жили ее родные, а затем, когда год или два спустя между отцом и материю наступало примирение, мы возвращались в Детройт. В конце концов стало очевидно, что брак распадается, и в 1942 г. мои родители официально развелись. Мне в то время было 17 лет и мы с матерью уже окончательно обосновались в Детройте. После развода мы редко виделись с отцом. В возрасте 61 года он умер от рака горла. Мне удалось обеспечить матери до конца ее жизни независящее существование за счет акций «Дженерал моторс» и других ценных бумаг. И она имела возможность вкусить некоторые плоды американской действительности, которых была лишена большую часть своей жизни. Ее похороны ознаменовались чрезвычайно широким признанием ее достойной жизни. На панихиду собралось множество народу. Здесь были ее старые друзья – соседи, местные торговцы, знакомые но работе, священнослужители и даже владелец ближайшей заправочной станции, которого она в глаза не видела уже лет пятнадцать. Толпа являла собою групповой портрет американцев всех мастей. В ней выделялся бородатый автогонщик в кожанке, только недавно сломавший позвоночник, когда его гоночная машина перевернулась. Весь его корпус по самую шею был закован в гипс. Друзья помогли ему прибыть на похороны. Имени его я вспомнить не могу, и мне неизвестно, откуда он знал мою мать.

По возвращении в Детройт после одной из наших длительных отлучек в Калифорнию в моей до того беззаботной жизни наступил резкий перелом, у меня возникла перспектива обретения профессии. Мы больше года прожили в Калифорнии, и мне было 13 лет, когда мы вернулись в Детройт, чтобы опять соединиться с отцом. Осенью я пошел в школу Полянского округа и ничего не понимал из того, что нам в классе говорили учителя. В то время калифорнийские школы были, очевидно, столь плохи, что после года пребывания там я намного отстал от учеников в Детройте. Чтобы догнать их, мне пришлось напрячь все силы. Когда настала пора перейти в среднюю школу, я не пошел в расположенную, поблизости, а предпочел Кассовское техническое училище, так как туда же переходил мой тогдашний лучший друг. Оно находилось от моего дома на расстоянии двух длинных автобусных перегонов. Отметки мои были минимальные, и меня приняли лишь с испытательным сроком. Это техническое училище относилось к таким, куда принимали только отличников, особенно с техническими или художественными способностями. Преподаватели и администрация здесь не терпели никакого разгильдяйства. Учащихся, которые к занятиям относились несерьезно, выгоняли. Я значительно отставал от остальных учеников, и мне пришлось работать вовсю, чтобы их догнать и затем держаться на нужном уровне. Постепенно мне это удалось, а попутно я проникся духом состязания и приобрел вкус к работе, присущие мне и по сию пору. Учеба в этом училище показала мне, как важно усиленно развивать все свои способности. Я часто думаю, что, не пойди я в это училище, я мог бы превратиться в такого же неудовлетворенного собой фабричного рабочего, каким был мой отец.