Дженни. Ближе к дому

— Майло, за всю мою жизнь вы единственный мужчина, который серьезно сделал мне предложение, и теперь я так растерялась… не знаю даже, что и сказать. — На глазах у нее заблестели слезы, и в то же время лицо просияло улыбкой. — Майло, я так рада, что вы сделали мне предложение не на том иностранном языке, на котором иногда говорите. Кое-чему я за свою жизнь научилась, но только не этому языку.

Откинув голову на спинку кресла, словно ей сделалось дурно, Дженни закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сложив руки на животе, она передвинула их повыше, чтобы чувствовать себя свободнее.

— Сколько раз я слышала, — заговорила она, не открывая глаз, — что в наше время пожилой женщине, вроде меня, так же невозможно выйти за стоящего человека, как мыши напиться молока из одного блюдечка с кошкой. А теперь я так разволновалась, что не знаю, с кем себя сравнить — с кошкой или с мышью.

Когда Дженни открыла глаза, рядом с креслом судьи стоял Сэм Моксли.

— Мистер Майло, там у парадной двери кто-то спрашивает мисс Дженни.

— Кто это?

— Сдается мне, что это проповедник Клу.

— Что ему нужно?

— Он мне не говорил, сказал только, что хочет видеть мисс Дженни.

— Скажите, что ему придется говорить со мной, — ответил судья. — С этих пор я занимаюсь ее делами.

Сэм вышел в прихожую и проводил в библиотеку проповедника Клу. Радостно улыбаясь и словно разом избавившись от всех своих забот и огорчений, проповедник Клу пожал руку сначала судье Рэйни, а потом Дженни.

— Вы мне говорили, что вам придется выехать из города, — заметила Дженни.

— С тех пор как я это сказал, многое изменилось, мисс Ройстер, — сказал он, широко улыбаясь.

— Что вам угодно? — сухо спросил судья Рэйни.

Проповедник Клу стоял между ними, в разговоре поворачивая голову то к одному, то к другому.

— Всего несколько минут назад я разговаривал кое с кем из влиятельных прихожан нашей церкви, и они сказали, что мне не придется слагать с себя обязанности проповедника и уезжать из города, если я уговорю мисс Ройстер дешево продать ее участок, где только что сгорел ее дом, а потом молниеносно проведу кампанию по сбору денег на оплату участка и на постройку воскресной школы. — Он говорил так возбужденно, что ему пришлось остановиться и перевести дыхание, и, прежде чем продолжать свою речь, он утер губы и подбородок тыльной стороной руки. — После того что произошло, я чувствую себя куда легче: теперь мне не придется бросать место проповедника и уезжать из города в конце концов. Похоже, что дом мисс Ройстер сгорел как будто по воле божьей именно в это время. Сколько же она собирается просить за участок? Надо бы подешевле, ведь участок сейчас в таком виде — весь засыпан золой, кирпичами и обломками труб.

— Если вы хотите говорить о деле, то зайдите ко мне в контору завтра или послезавтра, — сказал ему судья Рэйни. — Сейчас не время и не место об этом говорить.

Судья Рэйни взял проповедника за плечо и повел к дверям. Но еще не доходя до прихожей, проповедник Клу протянул ему свою шляпу.

— Это еще для чего? — спросил судья.

— Я уже начал собирать деньги в фонд постройки и подумал, что вы захотите что-нибудь пожертвовать. Любая сумма поможет — пятьдесят долларов, сто и выше.

— Сэм! — позвал судья Рэйни. — Покажите проповеднику дорогу к парадной двери! Он торопится!

Вернувшись в библиотеку, судья Рэйни уселся перед камином и начал мешать кочергой уголья на решетке.

— Майло, вы говорили, что хотите сказать мне две важные вещи. И сказали приятное. А теперь я хочу, чтобы вы сказали мне и другое.

— Об этом слишком неприятно говорить сейчас, Дженни. Я бы лучше подождал другого времени.

Не глядя на нее, судья продолжал мешать в камине.

— Если мы собираемся завтра пожениться, Майло, то я хочу знать все — и приятное, и неприятное. Сейчас как раз пора сказать это мне.

Он кивнул, но все еще не смотрел на нее.

— Я трус, Дженни. Я боялся выступить против Дэйда Уомека. Боялся, что он нанесет ущерб моей юридической практике, моему бумажнику, боялся даже за собственную жизнь. Я знал — что-то должно случиться сегодня после захода солнца. Я был настолько уверен в этом, что боялся строить догадки, что именно произойдет, — я знал, что слишком труслив, чтобы предупредить события.

— Напрасно вы вините во всем себя, Майло.

— Я не могу иначе, Дженни. Это единственная возможность сохранить хоть ту каплю уважения к себе, которая у меня осталась. И вот почему мне нужны вы, Дженни. Чтобы помочь мне в такое время. Вы сильны, а я слаб. Я понял это сегодня, когда вы не побоялись угроз Дэйда Уомека. Хоть это и стоило жизни бедной девушке, люди будут восхищаться вами всю вашу жизнь за то, что вы бросили вызов Дэйду и его расовым предрассудкам. Вы сделали то, чего не осмелился сделать никто другой в городе. Мне стыдно, что у меня нет вашей смелости.

Он долго молчал, прежде чем заговорить снова.