Дженнифер Морг

Позвольте вам объяснить. В Прачечной мы имеем дело с символическими расчетами, вызывающими совершенно не символические эффекты. Но не только в этом заключается… ладно, любая непонятная технология неотличима от магии, поэтому давайте будем говорить о магии, хорошо? Можно творить магию расчетами, но можно и проводить расчеты магией. Закон подобия привлекает ненужное внимание из соседних вселенных, других измерений, где законы природы работают иначе. А закон заражения распространяет эффект. Можно написать протокол TCP/IP на каком-нибудь совершенно неподходящем языке программирования вроде ML или Visual Basic – и точно так же можно внедрить TCP/IP в систему почтовых голубей, или перфоленту, или демонов, призванных из бездонных далей.

Бэкенд системы внешнего наблюдения Эйлин Биллингтон полагается на классическую контагиозную сеть. Постыдный секрет разведки заключается в том, что информация не просто хочет вырваться на волю – она хочет стоять на перекрестке в бандитской куртке и приставать к прохожим. Стоит только применить контагиозное поле к любой системе хранения информации – и ты сам создаешь возможность вытягивать из нее данные из любого другого уголка контагиозного поля. Эйлин уже использует контагиозное поле – это основа ее системы внешнего наблюдения. У меня на столе стоит компьютер, который не подключен к корабельной сети, но я только что загрузил клон его мозгов в машину, подключенную к этой сети, – так что мне нужно только запачкать мой корпус «Аристократической бледностью», и…

На самом деле, конечно, все не так просто. Сначала я до смерти пугаюсь, что поломаю телевизор (не сомневаюсь, что гарантия не покрывает случаи, когда USB-порты забили тушью для ресниц), но потом мне приходит в голову лучший способ. Рисовать граф Фоллворта на туалетном зеркале стилусом, подключенным по Bluetooth к телевизору, – не самый распространенный метод выстраивания симпатической связи с сетью, которую ты пытаешься взломать (это даже не второй из худших способов это сделать), но у меня просто нет других, так что приходится пробовать. Я вызываю виртуальный интерфейс, а потом роюсь в нем, пока не нахожу порт VPN с флешкой, которую я воткнул в сервер Эйлин. Клавиатурный регистратор радостно вываливает мне логины и пароли, так что я довольно быстро понимаю, что по поводу защиты данных у Эйлин не слишком беспокоятся – решили, что, если система установлена на борту военного фрегата, можно не заморачиваться с биометрией или одноразовыми паролями типа S/Key. Они хотели обеспечить быстрый и надежный доступ, поэтому используют пароли, и моя флешка уже перехватила шесть учетных записей. Я потираю руки и начинаю копаться в серверном хозяйстве, чтобы узнать, чем они там занимаются. Дайте мне бутылку «Пепси», MP3-плеер с каким-нибудь альбомом «VNV Nation» и коробку чипсов, и я почувствую себя как дома. Дайте мне root-доступ к серверам злобного некроманта – и я по-настоящему дома.

Но все равно я волнуюсь за Мо. Судя по кадру, ради которого меня вызывала Эйлин (даже если она поверила в мое вранье), Мо уже здесь, на острове, и ее пасет система косметики «Аристократическая бледность». Нутряное чувство тревоги, помноженное на муки совести, требует, чтобы я убедился, что с ней все в порядке, прежде чем пытаться выйти на связь с Центром. Так что я подключаюсь к одному из серверов через виртуальную сеть, ввожу один из паролей, украденных у черных беретов, и начинаю искать нужную камеру.

13: Скрипач приземлился на крышу

Десять часов в самолете – это всегда не самое большое удовольствие, даже если летишь бизнес-классом. Когда Мо чувствует, что передние шасси коснулись посадочной полосы, так что зазвенели бокалы на бортовой кухне, на нее наваливается смертельная усталость, прогнать которую могут только полные двенадцать часов сна на слишком мягком отельном матрасе.

Но нет. Нет. Мо тихонько напевает себе под нос, пока аэробус катится к терминалу. «Во что он вляпался на этот раз?» – спрашивает себя она, когда яркое пятно тревоги пробивается через марево усталости. Энглтон ее совсем не успокоил, и после их разговора с Аланом она кое-что выяснила. Спросила у однорукого Мильтона, старого сержанта в службе безопасности, у которого хранятся ключи от оранжереи и склада с инструментами. «Ну-ка, ну-ка, еще раз. Что такое „белуха“?» – недоверчиво повторяет она, отказываясь верить первому ответу и замечать покалывание в ушах и прилившую к лицу кровь.