Джентльмен-капитан

Корнелис шагнул вперед и склонился надо мной. Я взял его за руку, пытаясь пожать.

— Твой капеллан, Маттиас. Никогда не видел священника, равного ему. Он уже сейчас исполняет обязанности твоего лейтенанта, подгоняет людей и распоряжается о ремонте, а затем молится над погибшими и умирающими.

— Боцман Ап? — спросил я.

— Погиб, сэр, — Фаррел не поднимал взгляда и положил руку мне на плечо, — его сразила пуля из мушкета.

— А Дженкс?

Лицо Маска нависало надо мной, свет фонарей придавал ему ещё более неприятный вид, чем обычно.

— Пытался атаковать их полубак, — сказал он. — Запнулся о свой костыль, упал прямо на клинок. — Он шмыгнул носом и вытер глаза. — Я был с ним рядом, держал его, когда он умирал. Он говорил перед смертью, сэр. Довольно неловко. Сказал, как он счастлив умереть рядом с графом Рейвенсденом.

Я улыбнулся. Я понимал, что этот человек, сражавшийся вместе с моим дедом, перед смертью прежде всего вспоминал те славные дни. Он умер как жил, преданным и отважным.

— А Певерелл? — наконец спросил я. — Что c казначеем? — Стоявшие вокруг меня переминались с ноги на ногу и переглядывались. — Ну же?

— Похоже, во время боя он пытался укрыться в хлебной кладовой, сэр, — неохотно ответил Кит, — но одно из последних ядер с «Ройал мартира» попало ниже ватерлинии, пробив в кладовой дыру. Мешки с хлебом перекрыли ему доступ к люку, и он захлебнулся. Тело лежит на нижней палубе, сэр. Мы вложили ему в руки распятие.

Оставался только один.

— А граф д'Андели? Месье ле Блан? — я боялся услышать ответ.

Корнелис улыбнулся. Он, должно быть, уже слышал о внезапном дворянстве моего парусных дел мастера.

— Он невредим, брат, и сейчас командует твоим призом. Мы с трудом помешали ему поднять на флагштоке стяг с лилиями короля Луи.

— Посмотрите, сэр, — указал Кит.

Я посмотрел влево и увидел «Ройал мартир», плавучую развалину. Мрачные матросы трудились над такелажем и жуткими пробоинами в корпусе. А на шканцах я заметил улыбающегося Роже д'Андели, его ни с кем не спутаешь даже в сумерках. Он обернулся и приветственно взмахнул нелепо огромной коричневой шляпой с перьями, должно быть, похищенной из гардероба Годсгифта Джаджа. Выглядел Роже как заправский капитан военного корабля.

Память быстро ко мне возвращалась, и я спросил:

— А что с людьми Джаджа? Что с этим убийцей, Лайнусом Брентом?

В это время я обратил внимание, что за спинами моих ближайших соратников собрался целый круг обеспокоенных моряков. Я увидел Мартина Ланхерна, Джорджа Ползита, Джулиана Карвелла, Али Рейса и Джона Тренинника. Вместе с ними стоял их новый боевой товарищ, юный Макферран. При упоминании Брента они нервно переглянулись и уставились на меня.

Кит Фаррел прервал неестественное молчание.

— Брент мёртв, сэр. Погиб в бою.

Из Кита плохой лжец, я уже это знал. С другой стороны, Финеас Маск ещё в меньшей степени позволял врать в своём присутствии. Его лицо скривилось, и он насмешливо хмыкнул.

— Когда вы упали, все подумали, что вы мёртвы. Пронеслось, что Брент убил капитана Харкера, как и бедного лейтенанта Вивиана. Они отплатили ему тем же.

Тогда и только тогда я заметил, что мои корнуольцы уж как–то очень сильно обагрены кровью, и, фигурально выражаясь, не меньше обагрены и их руки. Значит, Джеймс Харкер и Джеймс Вивиан отомщены.

С каждой минутой я чувствовал себя всё лучше. Я попросил виски и откусил ужасный овсяный хлебец, столь любимый шотландцами. Жизнь возвращалась ко мне, я приказал выжившим офицерам вернуться к своим обязанностям, отослал Скина на нижнюю палубу ухаживать за ранеными. Уверившись, что я ожил и не собираюсь умирать, кружок моих помощников растаял. Гибель столь многих всех уравняла и создала на шканцах подобие демократии.

Кит Фаррел, Фрэнсис Гейл и Ланхерн поделили меж собой роли лейтенанта, штурмана, боцмана и главного канонира и распорядились о самом срочном ремонте. К этому времени корабль уже очистили от убитых. Вскоре я услышал, как скрипка Али Рейса аккомпанирует узнаваемому голосу Джона Тренинника в попытке поднять настроение выжившим «юпитерцам».

Маск и Корнелис остались около меня. Шурину на своём корабле делать было нечего: я видел «Вапен» уголком глаза, он стоял на двойном якоре. Безупречный и почти неповреждённый.

— Брат, — позвал я, даже не зная, что сказать суровому родственнику, но следовало попытаться, — ты спас нас. Ты спас меня.

Корнелис снова улыбнулся и похлопал меня по руке. Я постарался не вздрогнуть от боли.

— Я меня были свои приказы, брат Маттиас. Твоё спасение — дело случая, хотя, когда я впервые встретился с генералом и поговорил с ним… — он заметил моё удивление и кивнул. — Да, Маттиас. Гленраннох был моим союзником. Это произошло несколько дней назад, вскоре после моего прибытия в эти воды, именно тогда он сообщил мне имя второго капитана. Меня посетила мысль, что на всё воля Божья, а уж предначертанность судеб — тем более.

Даже одержав победу и заслужив признательность за спасение моей команды, Корнелис умудрился свести всё к скучным кальвинистским наставлениям. Но я ещё раз его поблагодарил и пожал руку.