Джевдет-бей и сыновья

— А, это мой отец. Вы должны быть такими, как он! Жил, сражался, умер! Впрочем, цели в жизни у него тоже не было. В войне за независимость не участвовал. А у вас есть цель! Времени терять нельзя. Сейчас, пока не начал выходить новый журнал, вы должны, ценя свое время, как следует поработать. Если Махир Алтайлы и в новом журнале попытается установить прежние порядки, я буду искать способы с ним справиться… Один из возможных способов — обращение к профессору Гыясеттину Каану, о котором я написал хвалебную статью и которого в самом деле очень уважаю. Таким образом, мы избавимся от Махира… Да, и не вздумайте больше устраивать подобных выходок, как с этим албанцем! Если я получу разрешение, журнал будет наш, и вы…

— Простите, Мухиттин-бей, а как будет называться журнал?

— «Алтынышык». [94]Но название не главное!

— Я понимаю, просто хотелось узнать, — сказал Тургай.

Глава 54 ВРЕМЯ И НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Проснувшись, Омер по привычке посмотрел на запястье, но часов он теперь не носил. Спал он в свитере, потому что по ночам в комнатах помещичьего дома было холодно. «Сколько же времени? — пробормотал Омер себе под нос и перевернулся на другой бок. — И вообще, в каком я нынче времени? С одной стороны — в двадцатом веке, с другой — на краю средневековья… В старом помещичьем доме, где-то рядом с Эрзинджаном…» Повернув голову посмотрел наверх, на покрытый узорами древоточцев потолок. Одна из стен была целиком загорожена шкафом, на его дверцах виднелись все те же узоры и лодочки арабских букв — строки из Корана. Глядя на эти буквы, проеденные древоточцами до такого состояния, что их невозможно было разобрать, Омер думал: «Может быть, эти строки вовсе не из какого не из Корана, а, скажем, из Намыка Кемаля. Интересно, что за человек был этот каймакам, сосланный сюда Абдул-Хамидом? Пока был в ссылке, купил землю, построил дом, а потом, по всей видимости, или был прощен, или вернулся в Стамбул после революции. Когда же я вернусь домой?» С тех пор, как он уехал из Анкары, прошло семь недель, двадцать шестое апреля миновало две недели назад, а он все еще здесь, живет в полуразвалившемся господском доме, в поместье, где Хаджи когда-то был управляющим. В тот день, когда Омер приехал из Анкары, Хаджи сказал, что больше переночевать гостю будет негде, и поселил его на втором этаже господского дома.

«А я все еще здесь… Но скоро уеду! — сказал себе Омер и снова перевернулся на другой бок. — Я тоскую по Стамбулу Уеду, в самое ближайшее время уеду! Сколько времени, интересно, сейчас в Стамбуле?» Чтобы узнать, который час, Омер взглянул на пятно яркого солнечного света на полу. «Весна!» — пробормотал он, но с постели не встал и принялся размышлять: «Может быть, поспать еще немножко, прежде чем приступать к делам? Да, нужно поспать, а то буду квелый!» И Омер отдался на волю мирной дремы.

Внезапно ему послышалось, что с улицы донесся автомобильный гудок — но это всего лишь мычала корова.

«Интересно, сколько я проспал? Десять минут, час? Хотя какая разница! Славно выспался. Набрался сил, могу приступать к делам! — подумал Омер и зевнул. — Да, дела… Какие? Нужно купить мазут для генератора. Написать задуманные письма. Поехать в Эрзинджан…» Снова замычала корова, потом что-то коротко крикнула женщина. Омер узнал голос жены Хаджи и понял, что она доит корову в примыкающем к дому хлеву и сердится, что та не хочет стоять на месте. «Как хорошо!» Однажды Омер развлечения и новизны ради решил попробовать подоить корову. Хаджи и его жена попытались возражать, но Омер настоял на своем, и те, отойдя в сторонку, принялись с любопытством наблюдать, как господин справляется с этой работой. Впрочем, вскоре они заметили, что Омер начал раздражаться, и поспешили на помощь: Хаджи стал держать корову, а его жена — ведро, которое никак не хотело стоять прямо под выменем. Вспомнив этот неудачный опыт, Омер подумал: «Они меня любят и уважают!» — но сам этому не очень поверил. Он платил Хаджи неплохие деньги, потому-то тот и позволял ему здесь жить и кормил каждый день обедами из трех блюд. Думать об этом было неприятно, и Омер сказал себе: «Во всяком случае, он не показывает, что делает это ради денег. Это я уже сам домысливаю. Да, не зря все-таки я после всего этого так надолго задержался здесь, на природе! Живу и вижу мир!» Еще раз взволновано повторив вслух последние слова, Омер встал из теплой кровати и босиком подошел к окну. Осторожно, стараясь не шуметь, открыл раздвижные рамы и глубоко вдохнул свежий воздух.