Джевдет-бей и сыновья

«Вот он, настоящий человек!» — подумал он и прошелся по комнате. Деревянный пол жалобно заскрипел под тяжелыми сапогами. «Внизу услышат, приготовят завтрак». Остановился. «Да! Может быть, я сейчас немного преувеличиваю, но вот что несомненно: я рожден для того, чтобы отдавать приказы, чтобы повелевать! Я всегда это знал». Ему вдруг вспомнился Мухиттин. «Что, интересно, он сейчас делает, этот незадачливый коротышка? Сколько дружим, все время он пытался доказать, что умнее меня. Мало того, что это не так, так ведь еще одного ума мало! Нужна воля и, самое главное, удача! Я удачлив, красив, богат…» Тут Омер вдруг смутился и, словно в детстве, замер, не натянув до конца свитер. «Что я делаю, кем я хочу быть? — размышлял он, сидя в надвинутом на голову свитере. — Вот приехал я сюда, чтобы продать машины и инструменты. Погрузил их в грузовик и отправился в Эрзурум. Покупателя не нашлось, я вернулся сюда. То одно отвлечет, то другое… Так и дата свадьбы прошла. Что я мог поделать?» Ему вспомнилась церемония помолвки: в каком возбуждении был он сам, с каким восхищением и любовью смотрели на него гости… «Что же, теперь опять то же самое? Пришли свататься! Сговорились! Как пошло… Это все не по мне. По мне — жить вволю, досыта!» Он вспомнил, как говорил когда-то эти же самые слова Рефику и Мухиттину. «Как бы мне хотелось об этом забыть! Забыть мое городское фиглярство и лицемерие и стать самим собой!» Натянув свитер, Омер решил надеть пальто, но потом передумал — уж больно солнечный был день, да и чувствовал он себя на редкость бодрым. «Только такие солнечные дни и радость от настоящего дела могут насытить мою душу! Но в Стамбул я все же хочу поехать и поеду. Любопытно, что они там делают, эти знакомые мне и изрядно меня утомившие существа? Как поживает Стамбул? Съезжу туда, узнаю, приму решение и вернусь». Он открыл дверь и начал спускаться вниз по лестнице, прислушиваясь к поскрипыванию сапог. «Впрочем, похоже, решение я уже принял. Принял ли? Завоеватель, ха! „Что вы будете завоевывать, герр Завоеватель?“ Да будет вам известно, герр фон Рудольф, я сейчас спускаюсь по лестнице и ни о чем думать не хочу. Позавтракаю и буду жить дальше…»

Спустившись вниз и никого там не увидев, Омер вышел на улицу Сначала его ослепил яркий солнечный свет, потом он увидел лохматого пса Хаджи, а там и его самого. Хаджи завел речь о генераторе и о завтраке.

Глава 55 ПРАЗДНИК ОБРЕЗАНИЯ

— Ну-ка, скажи мне, сынок, что в этом стакане? — спросил фокусник.

— Вода, эфенди! — сказал мальчик-подросток. Он и в самом деле был его сыном.

— А откуда эта вода? Из Черного ли моря, из Каспийского ли, из Индийского? Или из здешнего колодца?

— Из здешнего колодца извозчики всю воду вычерпали! — сказал Осман.

Сидевшие на балконе рассмеялись — они давно готовы были рассмеяться, только шутки у фокусника были какие-то непонятные. На извозчиков, которые повадились поить своих лошадей из колодца у садовой ограды, никак не удавалось найти управу. Ниган-ханым сначала нахмурилась, поскольку тема была неприятной, однако затем тоже присоединилась к общему веселью. Сегодня следовало веселиться: утром внуку Джемилю сделали обрезание.

— Из здешнего колодца! — сказал мальчик.

Фокусник, огорченный тем, что все смеются над чужой непонятной шуткой, два раза стукнул сына палкой по спине.

— Эй, что смеешься? Не смейся, а слушай! — Он уже понял, что и детей на балконе, и самого виновника торжества, лежащего на кушетке, веселят только удары палкой. Отвесив сыну еще один удар, фокусник обратился к Джемилю: — Эфенди, нам нужен помощник! Кто нам поможет?

Джемиль обвел взглядом гостей и родственников, сидящих на стульях и в шезлонгах на широком балконе, больше напоминающем террасу.

— Дядя Саит!

— Нет, назови кого-нибудь другого.

— Дядя Фуат… Или дядя Рефик!

— Нет, нет. Сколько же у тебя, однако, дядей, сынок! Но им нельзя. Выбери кого-нибудь из ребят, своих друзей.

Джемиль указал на одного из своих приятелей. Фокусник ухватил засмущавшегося мальчика за руку и вытащил его на импровизированную сцену. Наступила тишина. Похоже, никому из собравшихся этот фокусник не нравился: он не был похож на них, и шутки его были не из тех, над которыми они могли бы посмеяться. Рефику было жаль фокусника и хотелось как-то наладить взаимопонимание между ним и гостями, но как это сделать, он не знал.

Фокусник отпил из стакана и велел сделать то же самое своему сыну. Потом поднес стакан ко рту приятеля Джемиля, опрятно одетого мальчика в коротких штанишках на помочах, и, одновременно вытирая красной тряпкой пот со лба и шеи, сказал:

— Сейчас наш маленький господин выпьет до дна, и вода потечет у него из пупка!

— Из этого стакана ne bois pas! [96] — закричала мама мальчика.

— Да-да, постой! — сказала Нермин и велела притулившейся в уголке Эмине-ханым принести чистый стакан. Мальчик растерялся, от испуга крепко сжал губы и стал смотреть на маму, чтобы не сделать чего плохого.