Джевдет-бей и сыновья

Сойдя с поезда, минут пятнадцать шли по грязной дороге, припорошенной снегом. Я в этой усадьбе уже бывал когда-то, путь знаю. Сначала нам попался Хаджи. Увидев нас, удивился. Позвал Омера, провел нас внутрь. Омер сидел в комнате с огромной жаркой печью и решал шахматную задачу Увидев нас, остолбенел. Мое письмо еще не дошло. Поговорили о том о сем. Посидели. Рассказал ему о письме Мухиттина, о моей жизни в Стамбуле, о переезде, обо всем. Омер сказал, что ничего не делает, только иногда ездит в Эрзинджан играть в покер. Играет сам с собой в шахматы, со станционными служащими — в нарды. Больше рассказывать было нечего. Омер велел приготовить нам комнату. Распаковали чемоданы и спустились вниз. Что делать? Сидели, молчали. Холодком повеяло. Потом начали вспоминать студенческие годы. Омер говорил и посматривал на Перихан. Мы похожи были на старых школьных приятелей, встретившихся случайно и вынужденных провести вместе несколько часов. Чем занимается этот, что поделывает тот… Хаджи принес ужин, поели. Полчаса назад поднялись в свою комнату. Зачем только мы сюда приехали?

2 ноября

Съездили на поезде в Кемах, прогулялись. Все на нас глазели, особенно на Перихан. Детвора увязалась. Вместе с ними поднялись к крепости. Ворота закрыты. Один мальчишка показал нам дыру в стене, но Перихан туда пролезть не могла, так что пришлось повернуть назад. Прошлись по лестницам, по улицам и вернулись на станцию. Все останавливались и смотрели на нас. Перихан все время говорила: «Пойдем туда, пойдем сюда! А там, интересно, что?» Четыре часа просидели на станции. Станционный служащий сказал, чтобы мы не уходили, потому что поезд может прийти в любую минуту Утром погода была хорошая, но потом опять испортилась. Сидели, молчали. В Стамбул поедем не завтра, а послезавтра. Купили билеты. Пишу вечером при свете газовой лампы. Омер предложил поехать завтра в Эрзинджан, хотел познакомить нас со своими новыми приятелями. Я сказал, что не надо. Чем мы собирались здесь заниматься? Не знаю, что будем делать завтра, беспокоюсь. Может быть, поговорю с Омером. Что он собирается здесь делать, какая у него теперь цель в жизни и так далее. Жизнь…

4 ноября, после полудня

Едем в поезде. Час назад Перихан начала плакать. Я спрашиваю почему, она не отвечает, но я ее понимаю, потому что самому плакать хочется. Обнял ее, попытался утешить… Потом вышел из купе, пошел в вагон-ресторан, сел за свободный столик.

Вчера весь день сидели с Омером в усадьбе. Я догадывался, что он хотел бы со мной поговорить, но стесняется Перихан. Несколько часов подряд играли в шахматы. Я иногда спрашивал его, что он собирается делать, когда поедет в Стамбул, но он отделывался общими словами. Говорил, что доволен своей нынешней жизнью. Шутили, смеялись через силу Хаджи принес обед. После обеда то же самое… Достал откуда-то коньяк. Пьем, играем в шахматы, за окном порошит снег… Потом ужин — и снова шахматы. Перихан ушла наверх. Омер к тому времени уже выпил больше, чем нужно. Сказал, что хочет играть, не глядя на доску. Он раньше когда-то уже один раз пробовал такой трюк. Повернулся к доске спиной. Так мы сыграли несколько партий, одну он даже выиграл. И все время пил. Я тоже пил и опьянел. Прямым текстом спросил его, чего ради он здесь (там?) сидит. Он только посмеялся надо мной. Потом между нами состоялся такой разговор. Он: «Ты случайно не знаешь, как поживают Назлы и Мухтар-бей?» Я: «Не знаю». «Помнишь, каким я был на помолвке?» «Да». «Забудь, забудь, ради Аллаха! Я сам уже забыл и сватовство, и помолвку, и даже то, как работал на строительстве туннеля… И о студенческих годах не напоминай мне больше!» И смеется. (А сегодня утром, пока ждали поезда, сам стал вспоминать о студенческих годах — наверное, потому, что хотелось поговорить, а не о чем). Потом сыграли еще партию. Я где-то слышал, что один американец играл вслепую одновременно с шестью людьми, а потом попал в больницу. Омер сказал: «Вот это я понимаю! Должно быть, самое большое наслаждение в жизни — такая вот напряженная работа ума!» Потом я пошел наверх и лег спать. Утром Омер проводил нас на станцию. Поезд опаздывал.

О чем говорить, не знали. Я снова начал рассказывать про Мухиттина, про Джихангир… Он кивал. Напоследок сказал, что обязательно приедет в Стамбул, что будет мне писать… Пришел поезд, мы сели, устроились в купе. Через несколько часов Перихан заплакала.

Почему она плакала? Может, и сейчас плачет? Пойти утешить ее? Смотрю в окно. Горы, долины, скалы, деревья. Что там, среди них? Что делать в жизни?

6 ноября, понедельник

Мы дома. Съездили в Нишанташи, забрали Мелек. Пообедали, посидели вместе со всеми, рассказали о поездке и вернулись к себе.

7 ноября, вторник

Что я делал сегодня? Был в конторе. Потом ходили с Перихан к ее подруге. Ее муж — интересный человек. Учился во Франции, получил экономическое образование. Дал мне несколько книг Маркса. Любопытно будет почитать.

14 ноября 1939, вторник