Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly

– На пляже. Представляешь, Билли собрался на церемонию «Оскар».

– Ты шутишь?

Я излагаю ей свой план.

– Билли, это дурацкая затея! – смеется Мэри.

Утром она рано уходит на работу. Джим делает кофе и протягивает мне чашку.

– Куда двинем сегодня?

– Мне нужно найти приличный костюм.

– Ты серьезно?

– Позже увидимся, Джим.

В Голливуде, на боковой улице, знававшей лучшие времена, я нахожу нечто вроде смеси ломбарда с секонд-хэндом. По соседству несколько витрин заколочено фанерой. При моем появлении на двери тренькает колокольчик. Тут покрыто пылью все, кроме склоненного за антикварным кассовым аппаратом старика на табурете. Он поднимает глаза, затем возвращается к своему кроссворду. В поцарапанных, захватанных витринах выложены никому не нужные украшения, бижутерия; в углу лежат пачки пожелтевших газет, журналов и книг. Пахнет пылью и плесенью. Через арку я прохожу в комнату поменьше, где потолок весь в подтеках. Здесь стоят ряды вешалок со старой одеждой. Пиджаков и брюк так много, что невозможно ничего разглядеть. Я нахожу черный костюм в тонкую белую полоску 37-го размера, слегка помятый, зато едва ношеный. И пиджак, и брюки сидят на мне почти хорошо. Пока все складывается удачно.

Рваный картонный короб кишит кожаными ремнями, как змеями. Выбираю себе подходящий, 30-го размера.

Затем удача улыбается мне из кучи пожелтевших, поношенных рубашек в пятнах: единственная чистая белая вечерняя сорочка даже накрахмалена, жаль, воротник немного велик.

Я возвращаюсь к скрюченному хозяину в передней комнате. Сквозь грязное окно пытается проглянуть солнце. Интересно, этот тип хоть когда-нибудь что-то моет?

– Прошу прощения. У вас тут не найдется черных вечерних ботинок?

Хозяин оглядывает меня с ног до головы, замечает костюм и рубашку.

– У тебя важное свидание, сынок?

Он смеется и жестом приглашает следовать за ним к шкафу, полному поношенной, растрескавшейся обуви.

– Какой размер?

Я говорю, и он начинает копаться в своей коллекции. В результате он выуживает пару черных нарядных туфель, которые мне почти впору.

– Еще тебе нужен галстук, сынок.

Он пыхтя уходит и возвращается с кучей галстуков довольно жалкого вида. Я останавливаюсь на черном.

– Так, посмотрим, что у нас получилось. – старик подсчитывает мои покупки. – Галстук – двадцать центов, ботинки – доллар восемьдесят, рубашка – семьдесят пять центов, ремень – двадцать пять центов, костюм – пять долларов. Итого ровно восемь долларов.

У меня глаза лезут на лоб. Я говорю:

– Мистер, у меня совсем мало денег, а свидание действительно очень важное. Я работаю за комиссионные, зарабатываю гроши. За пять не отдадите?

– Пять баксов за все это! Я и так сделал тебе хорошую скидку. Пять маловато.

– Тогда, может, так договоримся: вы мне отдадите все за пятерку, а я обещаю, что вернусь через четыре дня и принесу все это обратно, а пять баксов останутся вам… Будто вы даете это мне напрокат, – говорю я.

Он смотрит мне в глаза, раздумывает. Потом наконец говорит:

– Что ж. У тебя точно самые голубые глаза, что я видел в своей жизни. Может, они к тому же и честные. Поверю тебе на слово, хотя я уже очень давно утратил веру в людей. Надеюсь снова увидеть твои голубые глаза ровно через четыре дня. А черные носки у тебя есть?

Старик опять ковыляет прочь, возвращается с парой носков и кладет в мой пакет. Потом засовывает пятидолларовую бумажку в свой ветхий карман. Он хитро улыбается мне и подмигивает.

– Удачи, сынок.

В квартире Мэри никого. В ду'ше я открываю горячую воду на полную мощность и вешаю костюм и рубашку на карниз, чтобы хорошенько отпарить.

Потом отыскиваю ножницы и подрезаю себе волосы сантиметров на семь-восемь. Начищаю до блеска ботинки, надеваю рубашку, повязываю галстук, затягиваю потуже ремень и надеваю пиджак. Беру из холодильника пиво, отпиваю глоток и только тогда смотрюсь в зеркало. На мой взгляд, я вполне тяну на младшего партнера «Крысиной стаи»[10].

Открывается входная дверь, это вернулся Джим.

– Ущипните меня кто-нибудь! Откуда это все? Старик, ты шикарно выглядишь!

– Это мой билет на «Оскар».

Джим ухмыляется.

– Ты точно ненормальный. Можешь прямо сейчас отдать мне пять баксов.

Церемония на следующий день.

Мэри еще на работе. Джим приходит домой в тот момент, когда я собираюсь выходить. Качая головой, он произносит:

– Молодец! Удачи тебе, старик. Я попозже подгребу. Посмотрю, как там у тебя… Мечтать, конечно, не вредно! – Джим смеется. – Если что, я буду на пирсе.

Чувствуя себя на миллион долларов, я ловлю машину до Санта-Моники. Останавливается зеленоватый Pontiac.

– Что это ты ловишь машину в таком прикиде? – спрашивает водитель.

– Мне в Санта-Монику.

– Работаешь там, что ли? Машина сломалась?

Я делюсь своим планом с водителем. Он вглядывается в мое лицо.

– Ты это серьезно? Случайно не разыгрываешь? Черт бы меня побрал! Вот умора! – он заливается хохотом. Я так его развеселил, что он предлагает довезти меня прямо до места. Я прошу высадить меня за пару кварталов.

– Не вопрос!

Водитель останавливается, жмет мне руку и снова заливается смехом.