Джим Уэйд

– Там полный бардак, – вежливо сказал он, кивнув головой в сторону двери.

Желтокожий мужчина кивнул.

– Да. Змеи – это плохо.

Сильные пальцы Уэйда ловко перезарядили пистолет.

– Вы, кажется, заинтересовались, – заметил он.

– Угу, – согласился тощий. – Я узнал тебя. Гром Джим Уэйд, да?

– Верно.

– Да. Не был уверен. Меня зовут Койн – Джерри Койн. Журналист. Я ищу сенсацию для своей газеты. Когда я увидел вас, то начал гадать, что за дело привело вас сюда.

Любопытные глазки-бусинки впились в Уэйда, но журналист почти сразу отвел взгляд, не в силах выдержать холодный взгляд Грома. Но вот Джим закурил. Он подождал, пока Койн снова заговорит.

– Кто-то охотится за вами? – наконец произнес репортер. – Ну, в этом нет ничего нового. Я помню, как читал пресс-релиз AP, когда вы были в стране Танганьика год назад. Там вы тоже столкнулись с кобрами, не так ли?

– Рингхалс, а не гамадриада, – поправил Уэйд. – К счастью, это была не плюющаяся кобра, иначе все могло бы обернуться иначе.

Джим внимательно следил за бледным, изможденным лицом Койна, на нервный тик под глазом, за быстрыми, отрывистыми жестами.

– Есть шанс получить от вас сенсацию? – с надеждой спросил журналист.

– Боюсь, не сейчас. Но, может быть, вы в свою очередь дадите мне какую-нибудь информацию.

– Буду рад.

– Вы заметили, паломника?

Койн едва заметно помедлил, потом кивнул.

– Парень в зеленом тюрбане? Да. Вы же имеете в виду…

– Я ничего не имею в виду. Мне просто любопытно. Вы его знаете?

– Так уж получилось, что да, – медленно произнес Койн. – Таинственный старик. Побывал в Мекке и так далее. Никто о нем почти ничего не знает. Его зовут Нессерд. Он что-то вроде странствующего отшельника, в некотором роде окружной судья. Некоторые мусульмане поклоняются ему. Он появится в Медине или Мосуле, а потом пустится рысью объезжать пустынные оазисы. Современный Петр Пустынник.

Петр Пустынник? Это имя задело Уэйда за живое. Это был человек, который путешествовал по Европе в Средние века, проповедуя воинственную доктрину Крестовых походов.

Только что по Ближнему Востоку прокатилась волна волнений. Уэйд вспомнил перешептывания местных жителей в Багдаде, а также арабский рейд, который привел его в этот поезд.

Некоторые европейские державы в настоящее время были бы рады причинить неприятности англичанам в этих странах. Уэйд знал, что пропаганда по радио распространена повсеместно. Возможно, уже на подходе восстание туземцев. И тут Койн прервал его размышления.

– Знаете, кто положил вам в сумку этих змей?

Уэйд покачал головой – это мог быть кто угодно. Я не открывал его с самого Порт-Саида, и он не раз выходил у меня из рук.

– Я понимаю. Вы направляетесь в Басру? Может быть, я смогу вам чем-то помочь, Уэйд. Если я получу какие-нибудь ответы на свои вопросы, вы выясните все, что вам может понадобиться…

– Я был бы вам очень признателен.

Койн усмехнулся.

– Я делаю это не из любви. Я охочусь за сенсацией. Если я могу вам помочь, я надеюсь, что вы дадите мне внутреннюю информацию о любых эксклюзивных новостях.

– Это выгодная сделка, – Уэйд поднялся. – Я останусь в Европейском клубе. Вы можете связаться со мной там.

Он кивнул Койну и вышел, поймав украдкой взгляд Нессерда, когда тот вернулся на свое место. Сморщенное, как орех, лицо старика было совершенно бесстрастным. Даже если бы он улыбнулся, гримасу было бы трудно обнаружить в лабиринте морщин.

Уэйд вернулся на свое место и стал ждать. Больше он ничего не мог сделать, пока не доберется до Басры.

Через несколько часов поезд, пыхтя, остановился. Уэйд, поймав такси, покатил в Европейский клуб, где он сделал несколько телефонных звонков, прежде чем принять душ и побриться. Затем, опрятный и безукоризненно одетый в тропические белые одежды, которые не скрывали гибкой грации его худощавого тела, он направился в тюрьму Басры.

Утренний солнечный свет падал на Басру, мерцая на бирюзовом минарете мечети, на кирпичной кладке арабских домов, выстроенных вокруг внутренних дворов, с узкими окнами, которые скрывали быт мусульманина от любопытных глаз. На базаре громко торговались туземцы, веселые в своих ярких костюмах. Однако Уэйд заметил, что смеха почти не слышно и что многие из молодых аборигенов слишком хорошо вооружены.

Мужчины толпились вокруг лавок цирюльников, которые в Басре были массажистами и врачами. В крошечных магазинчиках выставлялись безделушки из Индии и Японии. В лотках с фруктами стояли дыни, гранаты, апельсины, финики и тыквы. В бакалейных лавках продавались чай, табак и коробки с разноцветным песком, в которых содержались практически все виды пряностей.

Но Уэйд пришел сюда не для того, чтобы смотреть на базары. Они были ему достаточно знакомы. Его целью была городская тюрьма.

Там, «потянув за несколько веревочек», он остался один в охраняемой комнате с толстым смуглым мужчиной с седеющими волосами и проницательным взглядом. Эрик Годой взял одну из сигарет Уэйда и расслабился в кресле.

Уэйд сразу перешел к делу. В нескольких коротких фразах он объяснил, что привело его в Басру.