Джими Хендрикс. Предательство

Младшая сестрёнка Леона

После смерти Джими я перезванивалась и переписывалась с Леоном. Посылала фотографии и рассказывала, насколько ценил он своего младшего брата. В 1972 году, когда я была по делам в Сиэтле, мы встретились. Леон в его двадцать с небольшим только что демобилизовался и теперь как многие молодые американцы старался представить себе свою будущую жизнь. Он с жадностью слушал всё, что я рассказывала о брате и с каждым новым рассказом, с каждой новой мелочью или мыслью я начинала понимать, как во многом мы с Джими были схожи. Я напомнила Леону, как Джими любил играть с ним в слова, и его лицо расплылось в улыбке от нахлынувших воспоминаний.

Леон был всё ещё под впечатлением, что Джими всё же "сделал это" и стал звездой — он очень гордился братом. Про отца он говорил с любовью. Совсем не так, как, подмечая недостатки Эла, хотя и с пониманием, рассказывал мне Джими. Леон был очень вежлив и мил — один из таких людей, которым бы вам всегда хотелось пожелать удачи. Он рассказал мне, что жена отца, Джун, невзлюбила его и пытается прибрать деньги Джими. Говоря о её дочери, называл Жени не иначе, как "моя младшая сестрёнка" — снова с мальчишеской нежностью, что казалось таким для него естественным. Время от времени, после нашей встречи, Леон писал или звонил мне, чаще за мой счёт, спросить совета или просто поболтать.

Это дерьмо мы вырежем!

В Лондоне мне удалось посмотреть одну короткую и очаровательную ленту. Джими сидит на высоком табурете и играет, и говорит, будто сам с собой, в такой, только ему свойственной манере. На Айленд–Рекордс я познакомилась с одним молодым англичанином по имени Остин Джон Маршалл, который собрал этот фильм. Он отзывался очень тепло о Джими и объяснил, что уже несколько человек вложили свои деньги в этот проект. Рассказывая, он упомянул, что одним из них являлся Джо Бойд пластиночный продюсер. Я знала, что Бойд — американец и продюсировал Ника Дрейка и среди многих других — Incredible String Band и Fairport Convention и что совсем недавно он переехал в Калифорнию, где занимает высокий пост у Уорнеров в Бурбанке. Я договорилась с Бойдом о встрече, полагая, что фильм Маршалла будет показываться по всей Америке в качестве подарка Уорнер/Репрайз всем поклонникам, кто так грустит и которым так не хватает Хендрикса.

— Что мне особенно нравится в этой ленте, — сказала я Бойду, — это то, что она показывает реального Джими, парня от земли, такого, какого знали мы, его друзья. Там он сам собой. Никаких имиджей. Вот было бы здорово показать его на всех экранах по всей Америке, зарядив минимальную плату и сделать этот благотворительный шаг в память о Джими?

Бойд посоветовал мне встретиться с Лео Брантоном в его конторе на Вилширском бульваре недалеко от гостиницы Амбассадор. Ноэл Реддинг, который недавно приехал в Лос–Анжелес вызвался меня сопровождать на этой встрече, которая к слову сказать, уже переносилась три или четыре раза, но он очень нервничал и терялся в сомнениях, и в последний момент он затрясся как цыплёнок и сказал:

— Пожалуйста, сделай всё, что сможешь для нас, дорогая.

Контора Брантона имела неряшливый вид, сам он был одет в коричневую тройку, видно подобранную под коричневый цвет кабинетной мебели. Похоже, все сотрудники его фирмы — он и его секретарша — уместились в этой комнате. Я заговорила о документалке. Казалось, Брантон был полон энтузиазма. Я заикнулась о Ноэле и Миче и о причитающейся им доле и поинтересовалась, когда они смогут получить свои деньги. Брантон выслушал меня с явным удовольствием, но прокомментировать ситуацию не торопился. Я сказала ему, что–то вроде:

— Если вы хотите, чтобы они были в фильме, я полагаю, они должны получить деньги, которые им принадлежат. Это стоит не малых денег прилететь в Лос–Анжелес и остановиться в гостинице, к тому же они сейчас без работы. Совсем не просто играть с таким человеком, как Джими, а потом взять и начать с нуля. Разве вы не помните, слушатели любили этих парней и, думаю, они хотят их увидеть и услышать, что они скажут.

Вообще–то это меня мало касалось, но никто ещё никогда при мне не отсылал никого так далеко:

— Они полностью не по этому делу, — сказал Брантон.

Определённо я не могла передать эти слова Ноэлу.

Тем временем Бойд, который говорил с Элом по телефону несколько раз, сделал пару пренебрежительных замечаний в его адрес. Брантон поддержал его смехом. Последние десять минут встречи были посвящены комплементам в мой адрес:

— Шар в вашу лузу, — сказал Брантон.

— Мы с удовольствием заплатили бы тебе, — произнёс Бойд.

Единственное, что я могла сказать в ответ на это, что "моё время на автостоянке кончается через две минуты" и что мне пора.