Джинны пятой стихии

— Да, — признал Раздрай. — Но это в прошлом, и я считаю, что ни о чём жалеть не стоит. В итоге мы обрели самих себя, вернули утраченные культурные ценности… В чём главная наша заслуга? — Аверкий Проклович обернулся и вперил взор в молодого экскурсанта. — Мы создали государство не из того, что должно быть, а из того, что было… Было, есть и будет!

Смотритель выждал, пока мысль усвоится, и продолжил тоном ниже:

— Обратите внимание, Влас: любая современная держава, считающая себя цивилизованной, тоже мало-помалу идёт на уступки криминалитету: смягчаются кары, многие деяния изымаются из Уголовного кодекса. Но только Понерополь смог совершить такой скачок в будущее, разом слив государственные и уголовные структуры, так сказать, в единую банду… Нет, Влас! Всё-таки нам есть чем гордиться…

— Вы разрешите, Аверкий Проклович? — прозвучал под низковатыми сводами зала девичий голос.

В дверях стояла Арина.

7. Похищение

— Хотела раньше, да вот задержалась, — сказала она. — Ну и как экскурсия? Понравилась?

— Не то слово! — в восторге вскричал Раздрай, покуда Влас только ещё намеревался открыть рот. — Не то слово, Ариночка! Видели бы вы его лицо, когда он услышал, что Пловдив в прошлом тоже именовался Понерополисом… — Смотритель осёкся. — Ну вот… — испуганно молвил он. — Что с вами опять такое, Влас? В чём дело? У вас что-то личное связано с Пловдивом?

— Родители у него сейчас в Пловдиве, — негромко пояснила Арина, с интересом изучая окаменевшие черты Власа.

Тот уставился на неё, тщетно пытаясь припомнить, говорил он ей о родителях или не говорил. — И что? — не понял Раздрай. — Пока не знаю… — сказала она.

Бедняга облизнул губы. Он всё ещё пребывал в столбняке. Видя такое дело, Арина тут же сменила тему.

— Хорошо постригли, — заметила она, огладив приведённую в порядок шевелюру Власа. — Много заплатил? — Н-нет… — выдавил тот. — Обедал уже?

— Н-нет… — Под ложечкой заныло — то ли от голода, то ли от страха. Умей Арина читать по глазам, она увидела бы в расширенных зрачках раскуроченное окно, стеклянное крошево на полу и голый полированный стол с ослепительной царапиной.

— Ах я лапоть!.. — горестно воскликнул Раздрай. — У вас же, Влас, с той самой чашечки кофе, небось, маковой росинки во рту не было, а я вам тут зубы натощак заговариваю… Слушайте, так, может быть, мы с Пелагеей Кирилловной вас обоих на обед к себе зазовём? Что скажете? — Нет-нет, — сказала Арина. — Мы тут уже кое-что придумали.

— А, понимаю! — Аверкий Проклович разулыбался, даже подмигнул. — Что-нибудь романтическое, при свечах?.. — Да, что-то в этом роде…

* * *

Ресторанчик назывался «Алиби», счета там подавались в виде справок для предъявления, а сразу после оплаты официант прикладывал к бумаге печать. Непонятно, правда, было, кому потом следует отдавать подобный документ — не в клептонадзор же! Разве что супруге… — Ты с ним давно знакома? — спросил Влас. К тому времени он уже насытился и малость отмяк. — С Проклычем? Я у него школьницей практику проходила…

Над кованым причудливым канделябром посреди столика колебались янтарные язычки свечей. Иногда в полумраке подвальчика обозначалась белая рубашка официанта, перехлёстнутая чёрными ремешками от наплечной кобуры. Должно быть, в Понерополе так одевался весь обслуживающий персонал. — А что за практика? Музейная кража?

— Да… — словно бы нехотя отозвалась Арина. — Очень я тогда высоко себя ценила…

— Высоко? — усомнился Влас. — Здесь же вроде не Париж — лувров нету, один краеведческий, наверное…

— Здесь — да, — согласилась она. — А меня как раз в лувры тянуло, за границу… — И что помешало?

— Произношение, — со вздохом призналась Арина. — Не даются мне языки. А там ведь чуть понеропольский акцент возле музея услышат, только что сирену не врубают. Наши везде уже поработать успели…

Влас озадаченно крутнул головой. Сам бы он нипочём не отличил понеропольский акцент от… Да от сусловского хотя бы! — И сразу устроилась на вокзал? — Ну почему же… Сначала собиралась в поликриминальный поступать… — По какой специальности?

— Строительная афера. Но там предметы — замучишься: начерталка, теоретическая механика, архитектура, геодезия… Решила куда попроще… — То есть сейчас учишься?

— Заочно… — Арина взяла со стола тонкий высокий бокал и сделала глоток, не сводя с сотрапезника пристальных серых глаз. — Я смотрю, понравился ты Проклычу. В музей затащил, экскурсию устроил… — Я думал, он с каждым так… В смысле — с каждым приезжим…

— Да нет, к тебе он, по-моему, питает особо нежные чувства. Ничего не предлагал? — Ну как это не предлагал! Помощник у него уволился… — Неужто в помощники звал? — Ну да… Книжку о Понерополе просил написать…

Арина ревниво фыркнула. Ей, должно быть, ничего подобного не предлагали ни разу. — А ты что сказал?

— Сказал, что подумаю… А что я ещё мог сказать? Ну сама прикинь: какой музей? Мне вечером в Суслов возвращаться! — А Вован говорит, сбежал ты оттуда…

Десертная вилка с дребезгом упала на пол, и Влас неловко сунулся под столик. Подобрал, дрогнувшей рукой положил на место. — Ты что, с Вованом виделась?