Джип из тыквы

Мне становится скучно, и я начинаю щелкать пультом, переключая каналы.

Смотреть, если честно, нечего.

В студии одного канала прилюдно клеймят позором потасканного ловеласа с подругами и детьми во всех региональных центрах России.

На втором канале, напротив, активно сватают трем девицам одного жениха.

На другом разоблачают коварные планы инопланетян, без разбору похищающих земных женщин и этим составляющих серьезную конкуренцию ловеласу с первого канала и жениху со второго.

На четвертом рассказывают про маньяка, который мог бы показаться сексуальным, кабы не сравнение его с любвеобильными Чужими.

А на пятом пришельцы гибнут пачками под колесами автопогрузчика, управляемого Сигурни Уивер!

Таким образом, в сухом обескровленном остатке добрая земная баба побеждает нехороших самцов всех мастей и волостей, и на этой условно позитивной волне я мигрирую с центральных телеканалов на местные.

В поздний час вещание в сонной провинции не радует многообразием. Работает лишь одна районная телестанция, явно ориентированная на зрителя с хронической бессонницей, который не захрапит даже во время долгих и частых рекламных пауз.

Я не столь устойчива, и в одну из них засыпаю, а потом испуганно пробуждаюсь от тревожных звуков полицейской сирены.

Это незатейливая разбивка программы «Полицейский участок».

Поскольку совсем недавно мне довелось побывать на таком реалити-шоу, я вскидываю руку, чтобы «выстрелом» с пульта снять неприятную мне программу с эфира, но спросонья промахиваюсь, и передача продолжается без помех.

Нельзя не заметить размеренно мигающие красные буквы «Внимание! Розыск». Вероятно, это традиционная рубрика, и постоянные зрители программы понимают что к чему без дополнительных объяснений. Закадровый дикторский голос отсутствует, фотографии с титрами сменяют одна другую под тревожную музычку.

На каждое объявление отводится порядка тридцати секунд эфирного времени – это не слишком щедро, но достаточно, чтобы успеть прочитать текст под фото. Зрители, обученные азам стенографии, при наличии под рукой писчебумажных принадлежностей могут даже зафиксировать контакты.

Но я, к сожалению, не готова к упражнениям в скорописи и не обладаю фотографической памятью. Я даже текст небольшого объявления не успеваю прочесть, потому что все тридцать секунд таращусь на фотографию.

При этом я не разглядываю ее, я даже не запоминаю лицо на снимке!

Едва увидев его, я проваливаюсь в зазеркалье. Меня затягивает туда взгляд женщины с экрана.

Этот взгляд – как трос, по которому я вагончиком скатываюсь в тоннель, где нет ни света, ни звуков, ни даже воздуха.

Зато в избытке есть эмоции, которыми я захлебываюсь, рискуя утонуть и не вынырнуть обратно.

Горечь. Ненависть. Мучительное сожаление. Отчаянная решимость. Страх.

Все такое черное, непроницаемое, давящее!

Я задыхаюсь.

Спасибо авторам программы, экономно расходующим эфирное время, это продолжается не больше тридцати секунд.

А потом я лежу, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, и боюсь открыть крепко зажмуренные глаза.

Телевизор бодро агитирует меня попробовать новое чудодейственное средство от диареи, волшебный стиральный порошок, замечательные бульонные кубики, соблазнительный шоколад и восхитительный крем для обуви – желательно все сразу. Рекламная пауза затягивается, я успеваю отдышаться и набираюсь смелости посмотреть на экран, но поздно: подборка объявлений о розыске пропавших уже закончилась.

После рекламы в телевизоре появляется хорошенькая строгая девушка в полицейской форме – это пресс-секретарь местного УВД. Бодрой скороговоркой она рассказывает о приключившихся за минувшие сутки ЧП районного масштаба, но свежие криминальные новости меня не занимают.

Мне было бы очень интересно узнать, что за пугающее чудо приключилось здесь и сейчас, буквально пару минут назад?

Спросить об этом некого, поэтому я беру себя в руки, обдумываю случившееся и прихожу к логическому выводу:

– Наша Маша снова эволюционировала как эмпат!

Радует меня это?

Нет.

Под утро по телевизору почему-то показывают старый советский мультик про Дедушку Мороза, нагрянувшего в гости к детям в июле.

– Вот оно какое, наше лето! Лето яркой зеленью одето! Лето жарким солнышком согрето, дышит лето ветерком! – радостно поет дружный хор малышей.

Запоминающаяся мелодия меня не отпускает.

«Рисками богата жизнь эмпата! От эмпата шаг до психопата! А эмпату в состояньи пата очень хочется поспать!» – на тот же мотив напевает мой внутренний голос.

– Хватит, – прошу я и накрываю лицо мокрым полотенцем.

Овец я уже считала, колыбельные себе пела, снотворное пила, но все впустую: уснуть мне не удается.

Внутренний голос меняет музыкальную тему и проникновенно, с большим сочувствием, поет:

«Дать эмпату по башке лопатой? По башке лопатой – благодать! Если ты эмпат – любую пакость должен благодарно принимать…»

– Мать! – энергично вступаю я, отшвыривая мокрый махровый ком.

Мне очень хочется напомнить мирозданию, что я, вообще-то, не просилась в эмпаты!

Так за что же мне это сомнительное счастье?!