Джип из тыквы

Попросту говоря, монитор – это лампочка, она светится, а бумага только отражает цвет. Поэтому отпечаток не может быть таким же ярким и сочным, как картинка на экране, да и количество цветов на бумаге меньше – в моем случае распечатки вообще черно-белые. Кроме того, экран обладает более широким диапазоном яркости.

Значит, мне нужно посмотреть программу еще раз и соотнести цветную картинку на телеэкране с бумажной распечаткой.

Делать это не очень хочется, потому что пережитые в ходе вчерашнего просмотра программы ощущения мне совсем не понравились и повторить их я не желаю. Но другого способа опознать ту самую персону я не вижу.

Добрая девушка возвращается в редакцию, и я тоже ухожу из буфета, потому что бдительный охранник сквозь стеклянную стену смотрит на меня так, словно ждет, что я сноровисто сооружу из представленных в ассортименте бара жидкостей коктейль Молотова и без промедления подпалю особо важный объект.

Перемещаюсь в кафе, у персонала которого не вызываю подозрений в благонадежности. Умышленно заказываю горячее, которое будут готовить минут двадцать, не меньше, и использую это время для внимательного изучения и анализа предоставленных мне материалов.

Звучит солидно, да?

На самом деле я просто читаю тексты.

Встревоженные родственники разыскивают гражданок Самойлову, Лаврентьеву, Никоненко и Цюрих, а также гражданина Полыванова.

Анна Петровна Самойлова – хорошенькая барышня шестнадцати годков. Она не вернулась домой с вечеринки по поводу дня рождения подружки.

Светлана Игоревна Лаврентьева – строгая с виду дама пятидесяти лет. Она уехала на дачу в пятницу вечером и обещала вернуться в город в воскресенье, но обещание свое не сдержала.

Сорокалетняя Анна Ефимовна Никоненко без разрешения и объяснений тайно покинула санаторий для нервных больных.

Тридцатидвухлетняя Маргарита Вадимовна Цюрих вышла «на минуточку» за хлебом и бесследно исчезла.

Златокудрый юноша Виктор Иннокентьевич Полыванов по окончании летних каникул убыл из отчего дома в Ростов, но на занятиях в институте не появился.

Все пропавшие люди, кроме Анны Никоненко, жили в Кипучеключевском районе. Только Никоненко приехала в местный санаторий из Саратова.

Все четверо исчезли летом: Цюрих и Самойлова – в начале июня, Никоненко – в июле, Полыванов – в конце августа.

Лица на фотографиях мне не знакомы, хотя Лаврентьева очень похожа на Нонну Мордюкову в роли харизматичной управдомши из «Бриллиантовой руки», а модная барышня Самойлова – на тысячи других девиц, старательно подгоняющих свой образ под эталоны глянцевых журналов. У красотки Анечки грамотно нарисованное лицо и светлые волосы, уложенные идеальными парикмахерскими волнами. Думаю, без прически и макияжа она будет неузнаваема.

О Маргарите Цюрих я могу сказать только одно: она не так красива, как ее фамилия, потому что выглядит старше своих лет, и сама же в этом виновата. У Маргариты одутловатое лицо, мешки под глазами, неудачно выщипанные брови и претенциозное каре в египетском стиле, нелепо «обрубающее» лицо с трех сторон. В жесткой черной раме блестящих волос невыразительная физиономия выглядит особенно блеклой и какой-то помятой. Я бы настоятельно рекомендовала Маргарите Вадимовне сменить стилиста.

А вот у студента Полыванова с чистотой художественного образа все в порядке. Ему не хватает только плетеной повязки на лбу, чтобы выглядеть типичным юным хиппи. На месте родителей блудного Виктора я бы искала его в таборе длинноволосых парней с бакенбардами и босоногих дев в браслетах. Этого юношу очень легко вообразить скитающимся по городам и весям в старом микроавтобусе, расписанном персидскими огурцами.

Впрочем, это всего лишь мои домыслы.

Окорачиваю разыгравшееся воображение, складываю и прячу в карман распечатки, сосредоточенно съедаю принесенное мне рагу и возвращаюсь в санаторий.

В дневном повторе вчерашний выпуск программы «Полицейский участок» выйдет в тихий послеобеденный час. К этому времени я намерена быть на посту перед телевизором.

Но выехать из Кипучеключевска у меня получается только со второй попытки.

Мешает телефонный звонок, из-за которого я пропускаю нужный поворот.

Зная, что говорить по мобильному за рулем – это нарушение правил, и не собираясь ничего нарушать в отсутствие у меня хоть каких-нибудь документов, дисциплинированно сворачиваю на обочину.

Звонит Андрей Ильич.

– Привет, Машуня, – говорит он, и я отмечаю, что голос у участкового смущенный. – Ты как там?

– Я нормально, а вы там как? – отвечаю я, настораживаясь.

Если мужчина суровой профессии называет вас уменьшительно-ласкательно, это не к добру. Не зря полицейские товарищи зловеще говорят «документики» и «гражданочка» – в их устах это слова-буревестники.

– У нас все в норме, с женишком твоим проведена еще одна воспитательная беседа, у него была претензия к Жозефине Георгиевне, но свидетели из числа мирных граждан факт разбойного нападения не подтвердили.

– Свидетелями были вы с Кларой Карловной? – понятливо хмыкаю я. – Андрей Ильич, а мне же теперь, кроме водительских прав, еще и паспорт понадобится! Он в сумке был, а ее у меня украли!