Дживс, вы — гений! Ваша взяла, Дживс!

– Судя по всему, милорд, упомянутый констебль Добсон арестовал сэра Родерика совсем поздно вечером. И оказался в несколько затруднительном положении, не зная, куда его поместить. Вам должно быть известно, милорд, что во время пожара, который уничтожил коттедж мистера Вустера, сгорел также и соседствующий с ним коттедж сержанта Ваулза. А поскольку коттедж сержанта Ваулза является одновременно и местным полицейским участком, констебль Добсон, что для него не характерно, немного растерялся и был не в состоянии решить, где должен содержаться задержанный, тем более что сержант Ваулз, который мог бы дать ему совет, отсутствовал, ибо он, сражаясь с огнем, к несчастью, получил травму головы и был отведен в дом своей тетки. Я говорю про тетю Мод, которая живет в Чаффнел-Риджисе, а не…

Я совершил еще один гуманный поступок:

– Про теток не нужно, Дживс.

– Хорошо, сэр.

– Они не имеют отношения к обсуждаемой теме.

– Согласен, сэр.

– В таком случае продолжайте, Дживс.

– Благодарю вас, сэр. И в конце концов, положившись на собственное разумение, констебль пришел к мысли, что самой надежной камерой заключения будет садовый сарай, я имею в виду большой сарай…

– Мы понимаем, Дживс. Тот, что крыт черепицей.

– Именно, сэр. Поэтому он отвел сэра Родерика в большой сарай и караулил его весь остаток ночи. Утром пришли на работу садовники, и констебль послал одного из них – это молодой парень по имени…

– Дальше, Дживс.

– Хорошо, сэр. Послал одного из них в дом временного проживания сержанта Ваулза в надежде, что последний в достаточной степени оправился после полученной травмы и заинтересуется случившимся. Так все и вышло. Благодаря ночному сну в соединении с крепким от природы здоровьем сержант Ваулз смог встать в обычное для него время и плотно позавтракать.

– Позавтракать! – невольно прошептал я, хоть и держал себя в ежовых рукавицах. Это слово произвело в обнаженных нервах Бертрама короткое замыкание.

– Услышав это сообщение, сержант Ваулз поспешил в замок, дабы обсудить все с его светлостью.

– Почему с его светлостью?

– Его светлость – мировой судья, сэр.

– Ну да, конечно.

– И, как таковой, наделен полномочиями перевести арестованного в помещение, более соответствующее требованиям, предъявляемым к камерам тюрьмы. Он сейчас в библиотеке, милорд, ждет, когда вашей светлости будет благоугодно принять его.

Если Бертрам Вустер весь затрепетал, услышав магическое слово «завтрак», то от «тюрьмы» папаша Стоукер взорвался, точно бомба.

– Какой такой тюрьмы? – дурным голосом заверещал он. – При чем тут тюрьма? Зачем этот идиот полицейский хочет упрятать его в тюрьму?

– Насколько я понял, сэр, по обвинению в ночной краже со взломом.

– В краже со взломом?!

– Да, сэр.

Папаша Стоукер посмотрел на меня так жалобно – не знаю, почему именно на меня, однако это факт, – что я чуть не погладил его по головке. Может быть, я и в самом деле его бы погладил, но моя рука на полпути замерла в воздухе, сзади вдруг раздался такой шум, будто бежит всполошенная курица или вспугнутый фазан. В кабинет ворвалась вдовствующая леди Чаффнел.

– Мармадьюк! – прорыдала она. Чтобы вы могли судить о состоянии ее чувств, скажу, что ее глаза скользнули по моему лицу, но оно не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, можно подумать, перед ней стоял Великий Белый Вождь. – Мармадьюк, я узнала нечто ужасное. Родерик…

– Да, да, – прервал ее Чаффи, как мне показалось, довольно бесцеремонно. – Мы уже все знаем. Дживс как раз рассказывает.

– Но что же нам делать?

– Понятия не имею.

– Ах, это я во всем виновата, во всем виновата я.

– Не говорите так, тетя Миртл, – попросил ее Чаффи; он изнемогал, но по-прежнему держался, как подобает истинному джентльмену. – У вас не было другого выхода.

– Был. Конечно, был. Никогда себе не прощу. Если бы не я, он бы не ушел из дому с этой черной гадостью на лице.

Ей-богу, мне было жалко папашу Стоукера. Один удар за другим, сколько можно. Его глаза вылезли из орбит, как улитки.

– С черной гадостью? – тихо просипел он.

– Он намазал лицо жженой пробкой, чтобы позабавить Сибери.

Папаша Стоукер шатаясь подошел к стулу и рухнул на него. Видно, решил, что подобные истории лучше слушать сидя.

– Эту ужасную сажу можно удалить только с помощью сливочного масла…

– Или бензина, как мне объяснили люди сведущие, – не удержался я. Люблю во всем точность. – Вы подтверждаете, Дживс? Бензин тоже смывает копоть?

– Да, сэр.

– А, стало быть, бензин. Бензин или сливочное масло. Ну вот он, должно быть, и влез в этот дом либо за тем, либо за другим, хотел смыть сажу. И вот теперь!..

Она умолкла, не выдержав напора чувств. Однако папашу Стоукера обуревали еще более сильные чувства, его будто поджаривали на костре.

– Это конец, – проговорил он мертвым голосом. – Вот теперь я действительно потерял пятьдесят миллионов долларов, извольте радоваться. Как по-вашему, чего стоит свидетельство психиатра, которого самого задержала полиция, потому что он бродил ночью по округе с черным от сажи лицом? Да ни один судья в Америке не примет в расчет его показаний по той причине, что он сам сумасшедший.