Джо Варвар и Чвокая Шмарь

– А мы воспользуемся тем, что всегда позволяет нам перенестись в любое место достаточно быстро! – ответил на доводы Вероники Рэндальф.

– Только не крылатые сапоги!.. – побледнев, пробормотал Норберт.

– Иного выбора у нас нет, – твердо сказал Рэндальф.

Джо повернулся к Норберту:

– О чем это ты?

– Вспомни, что случилось в прошлый раз! – сердито набросилась на Рэндальфа Вероника. – Ужас какой! Некоторых волшебников учи не учи…

Но Рэндальф энергично захлопал в ладоши и потребовал:

– Так. Быстренько собирайтесь! Трагическим воспоминаниям предадимся по дороге.

– А как же я? – спросил Джо.

Рэндальф улыбнулся.

– На плечах Норберта всегда найдется место для героя-воителя, мой мальчик, – сказал он. Генри залаял и завилял хвостом. – И для его верного боевого пса тоже!

– Но я совсем не это имел в виду, – возразил Джо. – Ты обещал отправить меня домой! И обещал уделить этому вопросу все свое внимание!

– Чуть позже, – остановил его Рэндальф. – Я сказал, что сделаю это чуть позже. Но сделаю непременно!

– Когда же? – вскричал Джо.

– Вскоре! Способ отправить тебя обратно обязательно найдется! – весело воскликнул Рэндальф. – А в данный момент… – Он пожал плечами. – Меня призывают неотложные дела. У меня просто связаны руки.

Эльф из настенных часов не выдержал и выскочил наружу.

– Ты никогда никуда не успеешь! – злорадно расхохотался он. – Ты опоздаешь, опоздаешь, опоздаешь! – Он даже на спину повалился, заливаясь истерическим смехом.

– Что-то наши часы слишком развеселились, – пробормотала Вероника. – Пожалуй, стоит их немножко завести.

– Ты права, – согласился Рэндальф. – Я сейчас! – Он повернулся к веселящемуся эльфу. – Ну ты, жалкий заменитель настоящих часов! Ты кто, собственно, такой, чтобы дерзить мне?

Разъяренный эльф показал ему язык и угрожающе завопил:

– Да как ты смеешь так называть меня?

– Ну вот, – удовлетворенно заметил Рэндальф, – я его немного и подзавел. А теперь – в путь, друзья мои! Нельзя терять ни минуты!

* * *

С восходом солнца чайная ложечка опять пустилась в дорогу, осторожно прыгая с кочки на кочку и каждый раз вздыхая, когда предыдущая кочка исчезала в жидкой грязи. Влекомая неведомой силой, ложечка, покинув Мост Троллей, добралась до Людоедских Холмов и наконец оказалась в местности, именуемой Благовонными Грязями.

На одной особенно пахучей кочке ложечка помедлила, склонив набок черпачок и словно прислушиваясь: слева явственно слышались хриплое хрюканье и пронзительный визг. Содрогнувшись от отвращения, ложечка прыгнула на следующую кочку.

И дальше – с кочки на кочку, с кочки на кочку…

Прямо перед нею в высокой болотной траве что-то блестело, но ложечка упорно продолжала свой путь, падая и снова поднимаясь, хотя блеск впереди становился все ярче.

Вдруг трава расступилась, и перед ложечкой возникла взрывчатая газовая лягушка, низко присевшая в «благовонной» жиже. Лягушка была прямо-таки необъятных размеров! Она подмигнула ложечке сперва одним выпученным глазом, потом вторым и двинулась прямо к ней на кривых массивных лапах. Отвратительные бородавки, разбросанные по ее желтой шкуре, угрожающе вздулись.

Ложечка поскользнулась, с трудом перепрыгнула на очередную кочку и вздохнула.

А лягушка приподнялась и раскрыла облепленную бородавками пасть: мелькнул длинный толстый и липкий язык и обвился вокруг черенка ложки.

Исчезая в темной вонючей пасти лягушки, чайная ложечка успела лишь в последний раз жалобно вздохнуть: а-а-ах!

А лягушка, сглотнув добычу, удовлетворенно хмыкнула, лениво повернулась и хотела уже прыгнуть назад, в самую непролазную часть болота, и спокойно переварить съеденное, но вдруг с ней стало твориться нечто невообразимое.

Сперва у нее в брюхе послышалось тихое хихиканье, затем ее бородавчатая шкура стала менять цвет – сперва покраснела, потом позеленела и наконец приобрела ярко-рыжий оттенок. Довольная усмешка на бородавчатых лягушачьих губах превратилась в ужасную гримасу.

– Ква-а-а-а! – встревожилась она, пытаясь подпрыгнуть, но у нее ничего не вышло: она тяжело шлепнулась в грязь. Тогда она, изогнувшись, попробовала лапкой стукнуть себя по спине, но все усилия были тщетны: проглоченная ложка крепко застряла в брюхе.

Газовая лягушка принялась кататься по кочкам, понимая, что ничто ей уже не поможет. Глаза у нее вылезли из орбит, язык вывалился наружу, лапки беспомощно торчали вверх. Она не могла даже заквакать – все раздувалась и раздувалась, достигнув просто немыслимых размеров. Шкурка ее так растянулась, что стала совсем тонкой и в любой момент готова была…

ХЛОП!

Она взорвалась с поистине оглушительным звуком, который громким эхом разлетелся по Благовонным Грязям, перепугав местных обитателей; скользкие болотные духи на всякий случай нырнули поглубже, а розовые смердуны дружно пустили ветры. Затем вновь наступила тишина, и жалкие клочки вонючей плоти – все, что осталось от газовой лягушки, – неторопливо кружа, опустились на землю.

А маленькая чайная ложка, описав над Благовонными Грязями широкую дугу и приземлившись далеко от места взрыва, только тихонько вздыхала.

2