Джокер

— Да не скажи, каплей, не скажи, — они часто обращались друг к другу по званию, и было в этом какое-то ироничное уважение. Не из пансиона, чай, взял жену Василий, не из института благородных девиц. Из рубки сторожевого крейсера только что не умыкнул при молчаливом попустительстве командира. Два года выхаживал! Всей семьей уговаривали, мать к Ольге Дмитриевне плакать приезжала, даже князь Цинцадзе замолвил словечко за перспективного подчиненного. А уж какую лезгинку Ираклий Давидович на свадьбе закатил — стены ходуном ходили! Двадцать лет… Куда они делись?!

— Не скажи… Вот штука-то какая интересная получается, Катенька. Говорят, что кельты на русских не похожи — а погляди-ка на этого майора! Вылитая ты!

Екатерина Николаевна потрепала Тимошу по макушке, подошла к мужу, вгляделась…

— Кельты? Какие, к черту, кельты?! Вася, кто это?!

Удивленный реакцией жены, Василий пожал плечами:

— Какая-то Мэри… то ли Мэгги… Гамильтон, майор ВКС Бельтайна. А что?

— Бельтайна? — Екатерина решительно потеснила мужа перед экраном. — Ты запись ведешь? Потом посмотришь! — и она торопливо набрала код выхода в Галанет. Наемные войска… Бельтайн… Гамильтон… изображение… — Это она?

— Она. Да что ты так взъерепенилась? — Василий был встревожен уже не на шутку.

— Погоди, мужик, не мешай мне, — процедила Катенька сквозь зубы, и Василий благоразумно замолчал. Мужиком супруга называла его крайне редко, и в таких случаях, как показывала практика, лучше было не попадаться ей под руку.

— Гамильтон, Мэри Александра, — бормотала между тем она. — Тридцать три стандартных… а что родословная? Отец неизвестен, ха! Ну-ка, отвернись на минутку, — не проверяя, выполнил ли муж категорическую просьбу (кстати, выполнил, ухмыляясь и мысленно называя себя подкаблучником), Екатерина Николаевна еще что-то переключила, полюбовалась на результат и милостиво разрешила: — А теперь смотри. Это — покойный Сашка, здесь ему как раз чуть за тридцать. А это Мэри Александра — заметь себе это, Александра! — Гамильтон. Он погиб около тридцати четырех лет назад. Ей тридцать три года. Отец неизвестен, а ведь бельтайнцы родословные своих пилотов отслеживают четко. И как тебе?

— Да чтоб я провалился… — потрясенно пробормотал Василий Зарецкий.

— Успеешь еще, — бросила любящая супруга. — Мне срочно надо к отцу. Если мама это увидит без подготовки… Ах, Сашка, ну молодец, ну орел! Ты ордена видел? Наша девочка, Сазонова! Майор… майор… кап-три? Ишь ты, обскакала! — и Екатерина кинулась переодеваться.

Когда младшая дочь, едва не снеся непривычно улыбающегося Степана, ворвалась в кабинет адмирала Сазонова, тот сидел в кресле у стола, что-то просматривая на большом стационарном экране. Впрочем, он тут же выключил терминал и распахнул объятия, в которые и кинулась Катенька.

— Папа, нам надо поговорить. И без мамы. Дело — серьезнее не придумаешь! — выпалила она.

— Что за дело? — отец, на удивление, был более чем благодушен. Казалось, ничто не может его взволновать, и Екатерина даже на секунду засомневалась — стоит ли делиться с ним своими подозрениями, за время пути до родительского дома переросшими в уверенность. А, была не была!

— Я тут новости смотрела… — начала она, но отец, мягко подтолкнувший ее к дивану, перебил:

— С Бельтайна новости?

— Да… откуда ты?..

— Я их тоже смотрел. И мама. Как тебе племянница?

Из Катеньки словно вынули стержень и она осела на диване, растерянно моргая и наблюдая, как отец достает из поставца бутылку лучшего коньяку.

— Так это правда? — пролепетала железный капитан-лейтенант, мгновенно становясь маленькой девочкой.

— Это правда, — спокойно кивнул отец, разливая коньяк по тонким хрустальным бокалам. — Ираклий Давидович все проверил, хотя, как по мне — что там было проверять?! И так видно.

— Ну надо же, — Екатерина отпила глоток и одобрительно кивнула. — А она в курсе?

— Пока нет, — помрачнел адмирал. — Князь пригласил ее на Кремль, вроде обещала наведаться. Тогда и поговорим.

— А… как мама?

— Мама? Знаешь, гораздо лучше, чем я ожидал. Она молодец, наша мама. Правда, планов в отношении Машеньки столько настроила, что хоть три века девочка проживи — все не успеет. Только бы она прилетела…

— А если сама не прилетит, так мы навестим! — Катенька была настроена весьма решительно.

— Погоди, дочь, не лети впереди линкора. И не расстраивай мужнино начальство, дай Ираклию Давидовичу слово сдержать.