Джон Картер. Дочь тысячи джеддаков

The death agonies of a fellow being are, to these strange creatures provocative of the wildest hilarity, while their chief form of commonest amusement is to inflict death on their prisoners of war in various ingenious and horrible ways.	Например, предсмертная агония товарища может вызвать самое необузданное веселье, а лучшим развлечением они считают убийство военнопленных самыми дикими и ужасными способами.
The assembled warriors and chieftains examined me closely, feeling my muscles and the texture of my skin.	Собравшиеся воины разглядывали меня, подойдя ко мне вплотную и ощупывая мои мускулы и кожу.
The principal chieftain then evidently signified a desire to see me perform, and, motioning me to follow, he started with Tars Tarkas for the open plaza.	Затем верховный вождь изъявил, очевидно, желание видеть мое представление и, сделав мне знак следовать за ним, направился с Тарс Таркасом к открытой площади.
Now, I had made no attempt to walk, since my first signal failure, except while tightly grasping Tars Tarkas' arm, and so now I went skipping and flitting about among the desks and chairs like some monstrous grasshopper.	Со времени моей первой неудачной попытки ходить, я больше не брался за это опасное дело, исключая те два случая, когда я шел рука об руку с Тарс Таркасом; теперь же, предоставленный самому себе, я продвигался между столами и стульями, спотыкаясь и падая подобно огромному кузнечику.
After bruising myself severely, much to the amusement of the Martians, I again had recourse to creeping, but this did not suit them and I was roughly jerked to my feet by a towering fellow who had laughed most heartily at my misfortunes.	Получив несколько весьма ощутимых ушибов, к большому удовольствию марсиан, я опять хотел прибегнуть к испытанному способу ползанья, но это оказалось для них нежелательным, и я был грубо поставлен на ноги каким-то огромным детиной, который больше всех смеялся над моими неудачами.
As he banged me down upon my feet his face was bent close to mine and I did the only thing a gentleman might do under the circumstances of brutality, boorishness, and lack of consideration for a stranger's rights; I swung my fist squarely to his jaw and he went down like a felled ox.	Когда он наградил меня тумаком, чтобы поставить на ноги, физиономия его была от меня на очень близком расстоянии, и я сделал то, что оставалось сделать джентльмену, попавшему в атмосферу грубости, необузданности и полнейшего отсутствия уважения прав чужестранца: я ударил его кулаком по челюсти, и он свалился наземь, как заколотый бык.
As he sunk to the floor I wheeled around with my back toward the nearest desk, expecting to be overwhelmed by the vengeance of his fellows, but determined to give them as good a battle as the unequal odds would permit before I gave up my life.	Когда он упал, я повернулся и прислонился спиной к одному из пюпитров, ожидая мстительного нападения его товарищей, и твердо решил дать им перед смертью хороший бой, насколько позволят мне неравные силы.
My fears were groundless, however, as the other Martians, at first struck dumb with wonderment, finally broke into wild peals of laughter and applause.	Но опасения мои оказались совершенно необоснованными, так как остальные марсиане, в первый момент совершенно ошеломленные моим поступком, в конце концов разразились диким хохотом и бурными рукоплесканиями.
I did not recognize the applause as such, but later, when I had become acquainted with their customs, I learned that I had won what they seldom accord, a manifestation of approbation.	В этот момент я не знал, как мне понять всю эту сцену, но позднее узнал, что они почтили меня выражением своего одобрения.
The fellow whom I had struck lay where he had fallen, nor did any of his mates approach him.	Верзила, которого я сшиб с ног, лежал на том же месте, где он свалился, но ни один из товарищей даже не подошел к нему.