Джон Кеннеди

Работа «Портреты сильных духом» написана популярнее, но слабее, чем «Почему Англия спала», и читается скорее как цикл журнальных статей. В основном она состоит из восьми эссе о политиках — членах Сената США в XIX и XX столетиях, пытавшихся решить те же проблемы, что и Кеннеди, впервые поставивший их для себя в книге «Почему Англия спала»: что следует делать государственному деятелю-демократу, если его партия и избиратели хотят того, что он считает неверным и даже опасным? Сенаторы считали: все, что они делают, — верно (или, по меньшей мере, верно то, что они думают), когда они следуют своим убеждениям, но история не всегда доказывала их правоту (протест Роберта А. Тафта против суда в Нюрнберге — не очень мудрый поступок). Многие из них заплатили в политике большую цену. И написать об этом книгу было великолепной идеей. К несчастью, ни Кеннеди, ни Соренсен (признанный «исследователь» и непризнанный соавтор) не обладали достаточно солидными познаниями в истории, чтобы копнуть глубже того, что лежало на поверхности, в результате чего книга немногим более отличалась от сборника анекдотов. Сегодня она, как и ее предшественница, ценна прежде всего своей автобиографичностью — и это пока ее единственное достоинство. В качестве документа о Джоне Ф. Кеннеди работа «Портреты сильных духом» не менее интересна.

В этом компилятивном труде авторство порой угадывается с трудом, что, впрочем, не относится к вступительной статье Кеннеди «Сила духа и политика»: она более личностна, чем «Почему Англия спала», написана с большей искренностью и открытостью. Насколько здесь обнаруживает себя рука Соренсена, настолько же — язык Кеннеди. Временами проскальзывает незамысловатый юмор его юношеских писем к своему другу Ле-Мойну Биллингсу: «Если бы мы мысленно сказали нашим избирателям, что мы ничего не делаем, они сочли бы нас некомпетентными и вызывающими неприязнь. Если бы мы что-то попытались предпринять и не выполнили — как обычно, встретив противодействие со стороны других сенаторов, имеющих свои интересы — они бы сказали, что мы не отличаемся от остальных политиков. Все, что мы можем сделать, — это поплакаться на плече своего сочувствующего коллеги или пойти домой и поругаться с женой»[42]. В этом аргументе обнаруживается многое. Прежде всего становится очевидным, что вступление к серии эссе, прославляющее политическую смелость, является, по сути, апологией искусства политического компромисса. Лучше иметь наполовину хороший или даже плохой счет, чем не иметь его вовсе, говорит автор по определенному поводу[43]. Герой этой главы — не один из непреклонных гигантов политики: не Джон Куинси Адамс, но Великий Соглашатель Генри Клэй. Здесь Кеннеди говорит с большой политической и личной убежденностью, имеющей глубокие корни. Это не было отражением книги «Почему Англия спала», так как могло бы выглядеть попыткой оправдать Болдуина и Чемберлена. В «Портретах» он мог свободно высказать свою точку зрения — о том, что давление, оказываемое на государственного деятеля-демократа, большей частью узаконено, и, кроме того, очень сильно; что нет смысла все время с ним бороться, так как тем самым можно лишь спровоцировать свою преждевременную отставку. Политика похожа на катание в шторм на лодке, когда собственное спасение можно считать лучшим результатом. С другой стороны, Кеннеди искренне уважал смелость и честность. Как ясно из второй главы, в которой авторство Кеннеди просматривается столь же четко, он был очарован Джоном Адамсом и Джоном Куинси Адамсом, тем более что во многих отношениях их можно рассматривать как предшественников Джозефа П. и Джона Ф. Кеннеди; как и английские либералы, они продемонстрировали образец, к которому должен стремиться сенатор. Но представить Кеннеди ловкачами было не легче, чем Брейнтри — твердыми пуританами. И Джек Кеннеди видел честность карьеры Адамса, искренне уважал в нем это, хваля перед читателями, но все же удивляясь ему; даже допуская то же в отношении себя, он не был в этом твердо уверен. И в то же время он был прав: было трудно поверить, что поддержка Адамсом эмбарго Джефферсона, стоившая ему места в Сенате, принесла какую-либо пользу Америке или Массачусетсу; тем не менее это способствовало дипломатической карьере Джона Куинси.