Джон Кеннеди

Несомненно, операция в Бей-оф-Пигз была самым неудачным моментом администрации Кеннеди. Она продемонстрировала целый ряд слабостей американской стороны, начиная с некомпетентности ЦРУ (управления, которое регулярно доставляло правительству США больше трудностей, чем само того заслуживало) и заканчивая благодушием начальников штабов объединенного комитета и недостатками концепции Дина Раска относительно его обязанностей. Это показало несостоятельность некоторых претензий «дяди Сэма»; он просто не мог удержаться от незаконного, с применением насилия, вторжения на Карибы, даже проклиная свою глупую привычку несколько раз. Но для президента Кеннеди главным являлось исполнение его роли в этом несчастье. Он не стеснялся в выражении извинений, и делал это со всей искренностью (в противоположность президенту Рейгану, который в сходных обстоятельствах вынужден был допустить, что дела шли не так, как следовало, «на мой взгляд», использовав это в качестве прелюдии, чтобы перейти к другой теме). Другие старались «переписать» ход событий заново; как он сказал на конференции 21 апреля, «давно сказано, что у победы сто отцов, а у поражения — ни одного».

Он сам не избегал очевидного: «Я отвечаю за то место в правительстве, которое занимаю»[88]. Но это была ответственность особого рода. Он позволил себе сказать то, против чего его тщетно удерживали инстинкты: он подверг риску интересы США, не сумев убедить, что предложения ЦРУ были адекватно проанализированы: из-за его ошибок он дал нескольким смелым кубинским эмигрантам погибнуть бесполезной смертью и сотням — попасть в плен к Фиделю Кастро. Последнее он ощущал очень остро, так как это напоминало ему потерю ПТ-109, когда он реабилитировался в собственных глазах только тем, что попытка спасти свою команду оказалась успешной. Теперь он снова потерпел крах, и снова люди, за которых он отвечал, платили свою цену. «Как я мог не понимать всего этого? Вся моя жизнь научила меня лучше экспертов. Как я мог быть столь глуп, чтобы позволить им действовать?»[89]. Он размышлял, он действительно горевал по поводу своего провала. Позже Бобби Кеннеди сказал, что в то время он был расстроен больше, чем когда-либо еще», и заметил, что однажды он стал свидетелем того, что «он качал головой и прижимал ладони к глазам»[90]. Он также не скрывал своего угнетенного состояния, когда 22 апреля его посетил экс-президент Эйзенхауэр в его резиденции в Кэмп-Дэвиде (Кеннеди не хотел, чтобы республиканцы возобновили непрерывные атаки из-за его неудачи: он также пригласил Ричарда Никсона). Айк нашел его «очень открытым и искренним, но в то же время весьма подавленным и более чем озадаченным».

КЕННЕДИ: Невозможно представить, как трудна эта работа, пока не посвятишь ей несколько месяцев. ЭЙЗЕНХАУЭР: Мистер президент, я прошу прощения, но я думаю, что уже упоминал об этом три месяца назад.

КЕННЕДИ: Я многому научился с тех пор[91].

В этом была суть дела. Кеннеди понял, что президентство — это непрерывное обучение. Это радикально его изменило, и Бей-оф-Пигз был его самым трудным и мучительным уроком. Благоприятный аффект этого дал себя знать почти сразу же, когда начальники штабов объединенного комитета (которые, казалось, были неспособны обучиться какому угодно уроку) начали защищать отправку войск США в Лаос. Несколько острых вопросов президента (в тоне, который он прежде не допускал по отношению к тем, кто спланировал операцию в Бей-оф-Пиг) сделали явным тот факт, что если бы они высадились, то были бы смяты превосходящими силами и в этом случае, как советовали начальники штабов, пришлось бы использовать ядерное оружие[92]. И войска не были посланы.