Джон Кеннеди

Все это было понятно. Менее понятными были шаги, которые предпринимал Кеннеди в отношении Кубы в первые месяцы работы своей администрации. Он видел, что быстрота действий против Кастро была вопросом первостепенной важности. Если раньше Национальный совет безопасности уделял время Лаосу, то теперь на обсуждении была Куба. Кеннеди хотел заручиться поддержкой ЦРУ и Пентагона. И он получил ее: адмирал Берк, глава штаба военно-морских операций, сказал ему: «Пока мы будем в состоянии выполнять эту работу, все будет в порядке. Это хороший план»[78]. Алан Даллес, шеф ЦРУ, говорил Кеннеди, что он гораздо более уверен в кубинском плане, чем в том удачном ходе, который предприняло ЦРУ в Гватемале несколькими годами раньше[79]. Несколько разумных и веских голосов были подняты против этого проекта, но они не возымели действия, возможно, потому, что Кеннеди, усиленно убеждаемый экспертами, подавил свои собственные сомнения. К тому же все еще протестовало британское правительство, считая такие действия незаконными, согласно их стандартам международного права, которые Соединенные Штаты, казалось, поддерживали: но этому не суждено было сбыться. По этому поводу характерно высказывание Дина Ачесона, который говорил президенту, что он не считает необходимым звонить в Прайс Уотерхауз, чтобы понять, что 1500 кубинцев на самом деле являются 25 тысячами[80]. Фулбрайт утверждал, что вторжение обернется бедствием независимо от того, достигнет ли оно успешно своих целей или нет, и осудил навязчивую идею Кастро: «Режим Кастро — это заноза в теле, но не кинжал в нашем сердце»[81]. Артур Шлезингер, работавший в Белом доме, приводит убедительный аргумент, что если бы захватчики утвердились на Кубе, то почти наверняка за этим последовала бы гражданская война, создав затруднительную ситуацию, в которую были бы вовлечены Соединенные Штаты, и формирующаяся международная репутация Кеннеди как человека «великолепного ума, рассудительности, честности и твердости» была бы принесена в жертву[82]. У Дина Раска были свои сомнения, но, как он с грустью замечает в своих мемуарах, Кеннеди не всегда эффективно использовал свои плюсы: «Будучи полковником пехоты и руководителем военных операций на китайско-бирманско-индийском театре во время второй мировой войны, я знал, что небольшая бригада этих кубинских эмигрантов вряд ли имела хоть малейший шанс на успех. Я не переношу это военное суждение на президента Кеннеди, потому что сам больше не участвую в военных действиях»[83]. Но это не имело бы большого значения и в том случае, если бы он участвовал. Кеннеди был одержим идеей свергнуть Кастро, заплатив небольшую цену. Успех этого предприятия был подкреплен ЦРУ и его репутацией, снискавшей дурную славу. Начальники штабов, возражения которых он мог услышать, уступили или поддержали (как сказал Раек, «они полагали, что если весь спектакль был операцией ЦРУ, то им следовало лишь одобрить это и умыть руки»)[84]. Гарри Уиллс высказал точку зрения, что Ричард Уиллс, ответственный за проведение операций ЦРУ, убеждал нескольких последователей «Нового рубежа» в Йельском университете, включая Макджорджа Банди, советника по национальной безопасности, уступить ему: и он вполне мог быть уверен в том, что президент это одобрит, так как весь план был образцовым приключением в стиле «Нового рубежа», романтичным, неортодоксальным, импровизированным, смелым — такого рода делом, которое было достойно Джеймса Бонда (Кеннеди очень любил триллеры Яна Флемминга)[85]. Несомненно, Кеннеди чувствовал, что Эй-зейхауэр и Никсон пошли бы дальше, как мог бы и он, и, возможно, он вспомнил опрометчиво данное обещание поддержать кубинских «борцов за свободу», которое он сделал во время предвыборной кампании[86]. 14 апреля он дал «добро», и операция началась.

Вторжение потерпело трагическое фиаско. Секретность перестала быть таковой задолго до этого; президенту пришлось ответить на несколько неудобных вопросов на своей пресс-конференции 12 апреля (его ответы изобретательно уводили в сторону без того, чтобы стать явной ложью). Предупрежденному и, следовательно, вооруженному Кастро не составило труда разбить вторгшиеся отряды, в то время как они старались отбить плацдарм недалеко от местечка Бей-оф-Пигз.

На Кубе освободителям не было оказано широкой поддержки. Еще несколько дней Кеннеди надеялся и верил, что те, кто останется жив после битвы, уйдут в горы, чтобы создать партизанские отряды (как говорил брат Роберт, он верил, что это возможно, только потому, что он допустил это предприятие)[87], но он ошибался: когда планировалась операция в Бей-оф-Пигз, ЦРУ не заметило, что поблизости совсем нет гор, только болота, где отрядам Кастро было легко поймать беглецов. Успокаивало лишь то, что все закончилось очень быстро (меньше чем за неделю). Соединенным Штатом больше не на что было опереться, не было смысла бросать туда какие-то силы, что могло бы длиться бесконечно и не приносить результата, как того боялся Шлезингер.