Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Исполняю желание Вашего Высочества, — ответил угодливый аббат.

Когда Лоу вернулся, Рауль сделал шаг по направлению к регенту, но тот велел ему знаком отойти назад.

— Чем я прогневил вас, монсеньор? — спросил Рауль.

— Какое право вы имеете спрашивать меня, сэр? — высокомерно ответил регент. — Отныне вам запрещается находиться в моём присутствии.

— По крайней мере вы, Ваше Высочество, не откажетесь назвать мою провинность. По мнению Ноайля и чиновников Судебной Палаты, я совершил весьма похвальный поступок.

— Этот плут становится назойливым, — сказал регент, обращаясь к Аржансону. — Разделайтесь с ним!

— Я уже считал своим долгом сообщить Вашему Высочеству, — сказал начальник полиции, — что этот Рауль Лаборд — находящийся в подозрении, плут и завсегдатай картёжных домов. У меня очень невыгодные о нём сведения от моих людей.

— Но, мой дорогой Аржансон, обвинения, подобные этим, могут быть направлены с одинаковой правильностью против всех выдающихся лиц, пользующихся наибольшим расположением Его Высочества, — пробормотал Рауль. — Я нисколько не хуже господ Брольи, Носе и всех прочих «висельников».

— Пусть он замолчит и убирается прочь! — нетерпеливо закричал регент.

— Минуточку, монсеньор! Я ещё не совсем покончил с ним, — сказал Аржансон. — Разве это не верх наглости сравнивать себя с такими высокими и уважаемыми лицами, пользующимися расположением Вашего Высочества? С вашего одобрения, я мог бы арестовать его за некоторые плутовские проделки, за которые, если бы они были доказаны, ему пришлось бы занять место своего отца на каторге.

Видя, что всё направлено окончательно против него, Рауль подумал, что лучше всего действовать другим способом и прибегнуть к сострадательности регента.

— Во внимание к вашей прежней милости, я умоляю Ваше Высочество не допустить такого жестокого наказания! — воскликнул он.

— Он не заслуживает сострадания, — заметил регент Аржансону. — Но всё-таки не очень жестоко поступите с ним. Высылка из Парижа будет вполне достаточным наказанием.

— Как будет угодно Вашему Высочеству, — ответил начальник полиции. — Слышите, Рауль Лаборд? — прибавил он повелительным голосом, обращаясь к нему. — Вы покинете город в двадцать четыре часа. Если я вас найду в стенах его после этого времени, вы будете немедленно арестованы и заключены в тюрьму.

— Повинуюсь, — ответил со вздохом Рауль. — Главное, о чём я жалею, покидая Париж, это то, что я больше не буду принимать участия в очаровательных ужинах Вашего Высочества, но я буду вспоминать о них всегда с удовольствием.

Он вышел с глубоким поклоном.

— Этот плут умён, — заметил регент начальнику полиции.

— В нём нет ни капли добра, он плохо кончит, — заметил Аржансон.

— Надеюсь, что нет, не то он станет винить меня, — заметил, смеясь, регент.

— Очень вероятно, монсеньор, — ответил Аржансон с неприятной усмешкой. — Я предполагаю, что Ваше Высочество не нуждаетесь больше во мне?

Бросив взгляд на Лоу, который свидетельствовал о том, что они поняли друг друга, он сделал поклон и удалился.

Глава XIX. Ноайль и банк Лоу и Компании

— Пошлите за герцогом Ноайлем! — сказал регент аббату Дюбуа.

Когда это приказание было передано курьеру, Его Высочество обратился к Лоу и заметил со смехом:

— Это была ловкая военная хитрость, господин Лоу. Зная о моей слабости, вы воспользовались ею. Если бы вы не привели этой очаровательной девушки с её обворожительными чёрными глазками для подкрепления своей просьбы, я остался бы непоколебим.

— Под влиянием каких чувств вы это ни сделали, вы поступили хорошо, — ответил Лоу.

— Герцог Ноайль думает иначе.

— Вот он идёт сюда, — заметил Дюбуа, когда курьер доложил о приходе Ноайля. — Теперь время вступить в битву.

— Вашему Высочеству было угодно помиловать лицо, приговорённое Судебной Палатой к каторжным работам, — сказал Ноайль, сначала сделав поклон регенту. — Благоразумно ли это?

— Благоразумно или нет, я поступил так и буду принуждён помиловать ещё гораздо большее количество людей. Меня осаждают прошениями и жалобами на суровые меры, применяемые вами, которые, я опасаюсь, подорвут власть правительства.

— В этом нет сомнения, — сказал Дюбуа. — Если только не прекратятся эти драмы, может произойти революция. Герцог Ноайль не может отрицать, что его собственная жизнь неоднократно подвергалась опасности.

— Я не боюсь! Меры, которые я начал применять, должны продолжаться, или государство должно объявить себя банкротом.