Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Это все моя матушка! – сердито объяснил джентльмен. – Ну почему она так небрежна? Я тысячу раз говорил ей: если не закрывать окно в гостиной, то рано или поздно в него заберутся воры. Разве не повторял я этого сотни раз, Эдвард? Разве не говорил, Джон?

Последние фразы были обращены к подбежавшим слугам. Они не могли ответить, потому что запыхались, но подтвердили слова хозяина энергичными кивками.

– Всякий знает, что у меня в доме полно сокровищ, – продолжал мужчина, – а она, сколько ни проси, постоянно открывает окно! Теперь она, конечно, сидит и горюет о фамильной реликвии, которой много сотен лет. Моя матушка очень гордится нашей семьей и ее достоянием. Например, этот скипетр подтверждает, что мы ведем свой род от древних королей Уэссекса – он принадлежал то ли Эдгару, то ли Альфреду, то ли кому-то в таком роде.

– Значит, вы должны вернуть его на место, – сказал Стивен. – Ваша матушка утешится, увидев, что он возвращен целым и невредимым.

Джентльмен уже протянул руку, чтобы принять скипетр, но вдруг отдернул ее.

– О нет! – воскликнул он. – Я не возьму! Клянусь, что не возьму! Если вернуть его матери, она никогда не поймет, к чему может привести неосторожность. Она так и не привыкнет держать окно закрытым! И что мы потеряем в следующий раз – кто знает? В один прекрасный день я вернусь в пустой дом! Нет уж, сэр, оставьте скипетр себе. Пусть он будет наградой за то, что вы пытались поймать вора.

Слуги покивали, подтверждая правоту хозяина. Тут подъехал экипаж, вся троица уселась в него и укатила.

Стивен стоял под дождем с диадемой в одной руке и скипетром в другой. Перед ним лежала Бонд-стрит, улица шикарных магазинов, самых дорогих в королевстве. В стеклянных витринах были выставлены платья из шелка и бархата, шляпы с жемчугами и павлиньими перьями, бриллианты, рубины, ювелирные изделия, украшения из золота и серебра.

– Ладно, – сказал себе Стивен, – он, конечно, постарается всучить мне в качестве подарка что-нибудь из этих магазинов. Но я сделаю хитрее. Пойду-ка я домой другой дорогой.

Он свернул в узкий переулок между двумя зданиями, пересек дворик, прошел в ворота, миновал еще один переулок и вышел на узкую улочку, застроенную скромными домами. Здесь было пустынно и странно тихо, только дождь стучал по мостовой и мокрым крышам. Стены домов потемнели от дождя и казались почти черными. Вероятно, люди здесь обитали прижимистые, потому что ни в одном окне не виднелось лампы или свечи, хотя день выдался серый и пасмурный. Все небо покрывали свинцовые тучи, и только вдоль горизонта водянисто светилась бледная полоса, серебря струи дождя.

Вдруг из темного переулка выкатилось что-то крупное, блестящее; оно несколько раз подпрыгнуло на булыжниках и замерло у ног Стивена.

Он наклонил голову, присмотрелся и охнул, увидев, что это, как он и предполагал, небольшой шар из серебра. Шар сильно побился о булыжники и выглядел очень старым. На верхушке, там, где должен находиться крест, означающий, что весь мир принадлежит Богу, торчала маленькая раскрытая ладонь. Один палец был отломан. Этот символ, раскрытую ладонь, Стивен знал очень хорошо как эмблему джентльмена с волосами словно пух. Как раз прошлой ночью Стивен принимал участие в процессии и нес знамя именно с этой эмблемой по выметенному ветром двору замка и по аллее из огромных дубов, где ветер шелестел в невидимых кронах.

Послышался звук открывающегося окна. С верхнего этажа выглянула женщина; волосы ее были усеяны папильотками.

– А ну подбери! – крикнула она, зло глядя на Стивена.

– Это не мое! – возразил Стивен.

– Не твое, говоришь? – Она разозлилась еще сильнее. – Думаешь, я не видела, как эта штука выпала у тебя из кармана? Может, я уже не Мария Томпинкс и мне не надо больше трудиться день и ночь, убирая всякую дрянь с Пеппер-стрит, может, я буду спокойно смотреть, как ты разбрасываешь тут свой хлам?

Тяжело вздохнув, Стивен подобрал державу. Он сразу подумал, что Мария Томпинкс все равно не права – шар был столь тяжел, что, положи его Стивен в карман, он обязательно прорвал бы материю. Поэтому он побрел под дождем, взяв державу в одну руку, скипетр – в другую, а диадему поместив на голову – больше деть ее было некуда. В таком виде он и пришел домой.

Войдя в особняк на Харли-Сквер с черного хода, он сразу же направился к двери, ведущей на кухню. Однако, открыв ее, он увидел комнату, в которой раньше никогда не бывал. Стивен трижды чихнул.