Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

На деле мистер Хонифут преувеличивал свою магическую восприимчивость, в то время как мистеру Сегундусу и впрямь было немного не по себе. Сад Авессалома оказывал на него странное воздействие. Временами он ловил себя на том, что собирается заговорить со старым знакомцем или узнает какие-то уголки, словно бывал здесь раньше. Однако, прежде чем мистер Сегундус вспоминал, что́ собирался сказать, он замечал, что обращается к тени на кусте шиповника. То, что мгновение назад обманчиво походило на голову и руку, оказывалось цветущими ветками, а уголок, знакомый с детства, – случайным сочетанием куста люпина, трепещущей на ветру бузины и залитых солнцем руин. А главное, мистер Сегундус никак не мог взять в толк, с кем это его тянет перемолвиться и почему тот или иной уголок сада представляется странно знакомым. Он так разволновался, что примерно через полчаса предложил мистеру Хонифуту присесть.

– Дорогой друг! – воскликнул мистер Хонифут. – Что с вами? Вы заболели? На вас лица нет, и руки трясутся! Почему вы раньше не сказали?

Мистер Сегундус приложил руку ко лбу и что-то промямлил про магию, которая сейчас начнется.

– Магия? – переспросил мистер Хонифут. – О чем вы? – Он нервно оглянулся, словно боясь, что из-за ближайшего ствола выступит мистер Норрелл. – Вас просто разморило. Я и сам изрядно утомился. Глупо разгуливать по такой жаре! Сюда, мистер Сегундус, присядем в тени высоких деревьев рядом с журчащим ручьем, хотя бы здесь. Мы не найдем лучшего места! Сюда, мистер Сегундус!

Они присели на травянистый берег бурого ручья. Свежий ветерок и аромат шиповника успокоили мистера Сегундуса. Он закрыл глаза, затем открыл. Снова закрыл, и только начал с трудом разлеплять веки, как внезапно уснул.

Он видел в темноте высокий дверной проем из серебристого камня, слегка блестевшего в лунном свете. Дверные косяки были сделаны в виде двух мужских фигур (или одной, так как фигуры выглядели одинаково). Мужчина словно выступал из стены, и Джон Сегундус немедленно признал в нем волшебника. Лицо пряталось в тени, но видно было, что мужчина молод и хорош собой. На голове у него был остроконечный колпак с вороньими крыльями по обеим сторонам.

Джон Сегундус вошел в дверь и несколько мгновений ощущал лишь темное небо, звезды и ветер. И все же он стоял посреди комнаты, пусть и разрушенной. Стены тем не менее украшали картины, шпалеры и зеркала. Фигуры на шпалерах двигались и обращались друг к другу, а в некоторых зеркалах отражались совершенно иные места.

В дальнем углу в странном смешении лунного серебра и света от свечей за столом сидела женщина в костюме старинного покроя – мистер Сегундус никогда бы не подумал, что на одно платье может пойти столько ткани. Особенно изумлял цвет – глубокий, насыщенный синий, а по всему платью, как звезды, были рассыпаны алмазы датского короля. Женщина смотрела на приближающегося мистера Сегундуса – раскосые, слишком широко посаженные глаза не позволяли назвать ее красавицей. Затем губы сложились в загадочную улыбку. В отблесках свечей ее волосы отливали столь же насыщенной рыжиной, сколь насыщенной была синева ее платья.