Джонни и бомба

Итак, – продолжал он, – первое время я жил у мистера и миссис Зашоркинс. Я познакомился с ними случайно еще в первый день. Их сын служил на флоте, а меня все считали слегка тронутым эвакуированным мальчонкой, и все как-то утряслось само собой. В военное время у людей хватает своих забот, и никто не приставал с расспросами к одинокому толстому мальчугану. Мистер и миссис Зашоркинс были славные люди. Они считали меня почти что своим сыном, потому что в корабль их родного отпрыска попала торпеда и юноша погиб. Но через несколько лет я уехал из города.

– Почему? – спросила Керсти.

– Я боялся встретить собственных родителей, – сказал Холодец. Он по-прежнему слегка задыхался. – История и так состоит сплошь из заплат, к чему добавлять путаницы, верно? Сменить имя тоже оказалось совсем не трудно. Во время войны… во время войны архивы терялись или сгорали, люди гибли, в стране царила жуткая неразбериха. Можно было исчезнуть и вынырнуть совсем в другом месте совсем другим человеком. После войны я несколько лет отслужил в армии.

– Ты?! – не поверил Бигмак.

– О, в те годы все должны были отслужить сколько положено. Это называлось «воинская повинность». Нас отправили в Берлин. А вернувшись оттуда, я начал устраивать свою жизнь. Еще по молочному коктейлю не желаете? Хотя я бы на вашем месте воздержался. Я знаю, из чего они сделаны.

– Ты вложил деньги в компьютеры! – выпалил Бигмак.

Старик тихо рассмеялся.

– Правда? Ты так думаешь? Да кто бы стал слушать парня, который даже в университете не учился? Кроме того… посмотрите-ка на это. – Он взял пластиковую вилку и постучал ею по столешнице. – Видите? Каждый день миллионы таких вилок отправляются на помойку. Пять минут они служат свою службу, а потом превращаются в мусор, верно?

– Да, разумеется, – сказала Керсти.

Весь персонал бара напряженно наблюдал за посетителями из-за спины Холодца. Наверное, так же сильно переживали бы монахи в какой-нибудь тихой обители, к которым вдруг заглянул на чашечку чая святой Петр.

– Сто лет назад это показалось бы дикостью, – продолжал Холодец. – А сегодня мы не задумываясь отправляем одноразовую посуду в корзину. А как сделать такую вилку?

– Ну… берется нефть и… наверное, в одной из моих книг можно найти…

– Правильно. Ты не знаешь, – кивнул старик. – Я тоже не знаю.

– Но я бы и не стала пытаться, – сказала Керсти. – Я бы начала писать научную фантастику. Полеты на Луну и все в таком роде.

– У тебя, возможно, и получилось бы, – признал сэр Джон. На лице его на миг отразилась усталость, и он принялся обхлопывать себя по карманам – наверное, что-то искал. – Но, боюсь, я никогда не был особенно в ладу с языком. Нет. Я поступил иначе. Я открыл ресторан быстрого питания.

Джонни огляделся по сторонам и невольно заухмылялся.

– Верно, – подтвердил Холодец. – В пятьдесят втором. Понимаете ли, уж о быстром-то питании я знал все. Двойные сэндвичи с яйцом и сыром, бумажные шапочки для персонала, кетчуп в маленьких пластмассовых бутылочках в форме помидорок… вот так. В первый год я открыл три закусочных, еще через год их у меня было уже десять. Теперь их тысячи. Другие предприниматели просто не могли конкурировать со мной. Ведь я точно знал, как завлечь покупателя. Детские дни рождения, клоун Вилли Холодец…

– Вилли Холодец? – вытаращила глаза Керсти.

– Извини, но тогда были весьма бесхитростные времена. А потом я взялся и за… другие вещи. Для начала стал торговать мягкой туалетной бумагой. Вы не поверите: тем, чем пользовались в сортирах в сорок первом, можно было крыть крыши вместо шифера. А потом я начал прислушиваться к людям. К тем, у кого были многообещающие идеи. Вроде: «Я думаю, что смогу сделать маленький магнитофон, который можно запросто носить с собой». И я говорил: «Это может выгореть, парень. Вот тебе деньги, займись». Или: «Знаете, кажется, я нашел способ, как записывать телепрограммы на пленку, чтобы можно было потом их пересматривать сколько хочешь». А я ему: «Замечательно! Чего только люди не придумают! Вот деньги, почему бы тебе не основать компанию и не собрать несколько таких штуковин? И заодно подумай, нельзя ли на ту же пленку и фильмы снимать?»

– Это нечестно! – сказала Керсти. – Ты жульничал!

– Отчего же? – поднял бровь Холодец. – Людям нравилось, что я прислушиваюсь к их идеям, которые всем остальным казались бредовыми. Я делал на этом деньги, но и они тоже.

– Ты миллионер? – спросил Бигмак.

– Нет, что ты. Миллионером я был еще в пятьдесят пятом. Теперь я, по-моему, миллиардер. – Он щелкнул пальцами. Шофер в черном, который неслышно материализовался позади ребят, шагнул вперед. – Я же миллиардер, правда, Хиксон?

– Да, сэр Джон. Мультимиллиардер.

– Я так и думал. Кажется, мне даже принадлежит какой-то остров, как там его… Тасмания, если не ошибаюсь.

Холодец снова похлопал себя по карманам и наконец достал маленькую серебряную коробочку. Там лежали две белые таблетки. Холодец взял одну из них и, поморщившись, запил водой из стакана.

– Ты даже не притронулся к своему «одному со всем», – сказал Джонни, внимательно наблюдая за ним.